Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская

покачал головой. — Её легко сломать. Думаешь, главная опасность, если кто-то слишком настойчиво вцепится в наших девочек? Да их только тронь, себе дороже, и мы защитим, если что. А кто защитит нас? Бывает, в замке или в любом особняке собирается компания друзей хозяина. А после представления в доме — всегда ужин для гостей и артистов — как равных, вместе. Сбежать трудно, обида щедрым хозяевам.

Если речь об осеннем сезоне, загородные дворцы, охота — никогда не принимать приглашение! И то, неизвестно, сбежишь ли? Было дело, гнались через поля и через лес. Слишком много оружия под рукой. Спьяну на охотников обычно находит желание повторить театральные чудеса меткости. Хорошо, если так, просто во дворе. Бывает и в цепях, чтобы не отказались.

— Как вы до сих пор живы? — вздрогнул Новит.

— Так опытная мишень знает, куда полетит нож или пуля. Можно чуть уклониться. От хлыста — труднее. Один раз мы, ох, попали… Осенью. Тоже в красивом замке. Отказать не могли, фургон столкнулся с охотниками в лесу. Шутки о том, что мы — богатая добыча, сыпались сразу, но все изображали поклонников театра. Выбраться оттуда ночью не удалось — охраняли. Наутро пьяницы сползлись во двор и пошло веселье…

Почему-то, тамошние охотники считали, что венцом их меткости будет нас всё-таки прикончить. Ведущая актриса пробовала их образумить, но её не слушали даже те, кто был, вроде бы, полностью покорен её красотой. Но, знаешь, ночью говорят одно, наутро — уже другое. Веричи нас спасла. Ей было лет одиннадцать, поэтому её крики и слёзы не обернулись условием, как именно она должна оплатить нашу свободу. Им просто расхотелось веселиться, видя её в прицеле. А отогнать её от нас не мог никто, ни слуги, ни собаки.

В тот раз нам повезло. Но теперь знаем, что будет, если её шантажировать чьей-то жизнью. Никого не послушает, и мы её не защитим. Наша семья — её худшая угроза. Смея что-нибудь придумает. Обнимет предводителя, пригрозит отрезать ему ухо или вырвать глаз и будет менять его жизнь на нас. Веричи — нет. Это ужасно для странствующей артистки быть такой искренней и нежной. Но самое ужасное — она актриса по призванию. Сколько раз Папаша пытался устроить её где-нибудь в братстве. Или хоть в пансион благородных девиц, когда деньги были. И в семьи её хотели взять, сделать своей наследницей. Безнадёжно. Ни-за-что.

— И как быть? Постоянно помнить об опасности?

— Угу. Стараемся не нарываться. Она сама всё понимает, прячется. Младшая доченька, конечно, наша радость, но и постоянная тревога. На сцене она сыграет даже коварную стерву, но в жизни…

*****

Представление в замке прошло мирно, баронская вдова никак не угрожала чести и свободе молодых артистов, но ей доставило большое удовольствие степенное общение с Папашей. Глава театра строго хмурился, слыша насмешки своих «деток», но не возражал. Считал приглашение большой удачей. Молодой наследник, к счастью, отсутствовал. Все охотно верили, что он прекрасный обходительный господин, да мало ли… Всем без него спокойнее.

Получив щедрую плату за вечер, актеры впервые в бытность Новита в театре поделили заработок. Соединив баронские деньги и кошелёк Новита, делили на десять равных частей. Восемь — артистам, одна часть для крошки Матильды и ремонта фургона, если понадобится. И еще часть на общие нужды театра: грим, костюмы, реквизит. Вот её-то Папаша Баро собирался истратить первой.

В торговых рядах Баронского гнезда глава театра купил плоский портфель из настоящей кожи, цвета свежей золотой древесины. Он был так широк, что в него по диагонали влезала короткая шпага, как у пажей. В театральном магазинчике для Новита выбрали клетчатое трико и черный длинный плащ с белой шелковой подкладкой. Его дорожный костюм дополнили мягкие невысокие сапоги, дорогие, но очень легкие и прочные. Кроме того Новиту собрали «выходной костюм», похожий на городской дворянский, но чисто актерский, с особым фасоном и расцветкой, как полосатый камзол Жердина.

Новит выбрал серо-стальной камзол с красными вставками на рукавах, такие же штаны с красными шнурами на боках и широкий боевой пояс. Завёл себе и настоящую шпагу и кинжал. Трофейное оружие, отобранное у бандитов в лесу, почти всё продали, оставив пару удобных пистолетов и запас пуль. Ещё для Новита купили сценический костюм школяра — форменный сизо-синий круглый плащ с прорезями для головы и рук. И запас белых сорочек с острыми отложными воротниками без кружев, без которых никакой костюм не будет смотреться.

Новичок был тронут заботой Папаши, растерян и готов как можно скорей доказать, что вложенные в него средства вернутся сторицей.

Глава 25

— Браво! Бис! Ещё! — надрывалась публика, отбивая себе ладони и утирая слёзы от смеха.

В маске школяра Новит услышал первые персональные аплодисменты. Когда благодарили во время поклона лично его, и вызывали, а на третьем представлении уже и встречали аплодисментами.

Первая сценка была та самая, про кошелёк. Когда законный владелец по суду не получил от воров деньги, потому что не знал, сколько их было в кошельке.

Красильон в своей надменности был великолепен. И когда размахивал тростью (в этой редкой сценке у него не было ни с кем поединка на шпагах), требуя вернуть деньги и наказать воров, и когда проигрывал суд и демонстрировал полнейший крах законов вселенной: «А я?»

Но хитрый вор и наивный школяр с подружками, как и экзотическая гадалка, тоже нравились публике и вместе как раз перевешивали Красильона. А уж старый судья…

Во время репетиции Новит поначалу чувствовал себя неловко, понимая, откуда пришла Папаше идея этой сценки. Но вскоре убедился, что сюжет другой, весёлый, и никто не старается напомнить ему былой промах. И покатилось…

Став полноправной клетчатой маской, Новит не только участвовал в массовых драках и намного лучше смотрелся рядом с Жердиным на подхвате, выставляя декорации и реквизит для новых сценок. В трико, где красные ромбы перемежались с синими и желтыми, он теперь сам страховал Смею на колесе. Поначалу ей нужны были двое партнеров, и Новит не мог участвовать в этом простейшем действе из-за разницы в росте (красивее, когда по обе стороны от колеса Фортуны — очень высокие мужчины). Теперь это стала полностью его привилегия.

Для того, чтобы зримо показать изменчивость Фортуны, Смея пела эту песню в немыслимом ленточном платье, способном поспорить с шалью Веды. В руках у нее тоже развевались пучки разноцветных лент, а голову украшала высокая золотая корона с бубенчиками.

Школяр стал любимой и постоянной маской Новита, как