Ложечник - Марьолейн Хоф

из грубых досок; если что ломалось, Фрид брался за молоток и быстро всё подправлял. А если что-то сломается здесь, в поместье Холдер? Тоже прибежит кто-нибудь с молотком и гвоздями? Лоде или Бенно? Только им понадобится маленький молоток и тоненькие гвоздики: здесь всё такое красивое, нужно работать осторожно. Гвозди Фрида тут бы явно не нашли применения.

Янис — Холдерлинг. Сегодня, не приложив никаких усилий, он стал человеком, к которому обращаются на «вы». Молодой господин Фолкер Людгер Руф. Или Рульф? Сразу и не запомнишь. А еще ведь и другие имена запоминать надо. Совсем недавно всех людей, которых он знал, можно было пересчитать по пальцам, даже одной руки бы не понадобилось — а теперь не хватит и двух. И это еще не всё: имена есть у лошадей на конюшне, площадей и улиц в Долмерстеде. Даже у узенького Шерстяного переулка есть название.

Тыльную улицу он запомнил. Хорошо бы отыскать на ней лавку Миккеля. Может, там подскажут, как менять ложки. А может, даже знают что-нибудь про Фрида. Стемнеет еще не скоро, так что можно попробовать. Не стоит ли предупредить кузенов, что он собирается в город? Или лучше выскользнуть на улицу потихоньку? А Лока? Брать ли ее с собой? Янис посмотрел вверх, на цветочный навес. Завтра, решил он, сразу после завтрака. Сегодня он посидит тут. Ложки никуда не убегут, как сказала Юта.

Янис встал, чтобы взять резец. Потом опять забрался на кровать и уселся рядом с колонной у изголовья. Это дерево было темное с тонкими прожилками. Интересно, насколько оно твердое? Гладкое или шершавое? Он приставил резец к колонне. На темном дереве появилась неглубокая насечка, идущая строго вниз. Надо хотя бы сделать из нее веточку, побег, обвивающийся вокруг колонны. Янис принялся за работу. Царапинка превращалась в ветку с листьями и бутонами. На белые простыни падала коричневая стружка.

Он подумал о кузенах. Зачем им врать про карпа? С таким же успехом может оказаться, что это Силке нельзя верить. Если он чему-то и научился с тех пор, как пустился в путь, так это тому, что весь мир сплетён из небылиц и даже наглой лжи. Карп — не самое важное. Незачем волноваться по пустякам.

Веточка вилась по колонне вверх. Янис только приступил к новому листику, как в дверь постучали. Ответить он не успел — Силка уже стояла в его комнате. В руках у нее была книга.

— Я пришла тебе почитать, — заявила она.

Янис сунул резец под одну из подушек.

— Дашь посмотреть? Тут есть картинки?

— Это стихотворения. Их написала мама. — Силка села рядом и раскрыла книгу.

— «Замок укутан туманом, — прочитала она. — Душу терзают обманы».

Предложения на странице все были короткие и шли по два. Мама написала их очень красиво, синими буквами с завитками.

Янис прочитал следующее предложение, чтобы показать Силке, что не такой уж он невежда, как она могла подумать.

— «Вечно в лесу я блуждаю…»

— Это про тоску, — пояснила Силка.

— Про то, что в тумане можно заблудиться, — поправил Янис. Он провел пальцем по буквам, которые написала мама. — А петь мама умела? — спросил он. — Она тебе пела?

— Я ничего о ней не помню, — вздохнула Силка. — Иногда я пытаюсь что-нибудь вспомнить, но это было так давно. Я была совсем маленькая, когда они умерли, поэтому мне кажется, что кузены здесь были всегда.

— А я помню только Фрида, — откликнулся Янис. — Я никогда даже не пытался вспомнить маму с папой, этих маму с папой, потому что и не знал, что я Холдерлинг.

— Фрид тебя обижал?

— Нет, — помотал головой Янис. — Никогда. Он сшил мне одеяло и хорошо умел меняться. У него была седая борода, и когда он подмигивал, я пытался за ним повторить, и он всегда смеялся. — Янис провел пальцем по завитку в самом конце большой буквы В из «Вечно в лесу я блуждаю». — Мама была розового цвета, — сказал он. — В жизни тоже. Мне так кажется. А папа?

— Уж точно не розового, — хмыкнула Силка. — И в жизни тоже. — Она заметила колонну. — Ой, а это что?

— Я только начал, — сказал Янис. — Это будет молодой побег. До самого верха.

— Ну и смелый же ты, — охнула Силка. — Представляю, что будет, когда это откроется. Кундер заставит тебя писать сто строчек.

— Ну и что? Я часто подписывал ярлыки, — пожал плечами Янис. — Настоящим пером.

— Он заставит тебя писать, пока ты не закричишь от боли. А если не закричишь, то он еще что-нибудь придумает.

— А зачем?

— Потому что всё должно идти так, как он решил.

Силка подсела поближе.

— Кузены сюда почти никогда не заходят, зато каждый день приходит Грета. И когда она будет заправлять постель… Поговорить с ней? Попросить не рассказывать Ассерику и Кундеру?

Янис отодвинулся немного в сторону.

— Я думал, это моя кровать. Так она будет красивее, тут веточка, а вот тут, может быть, белка или мышка — я пока не решил.

— Это же семейная реликвия! Папина кровать! А к папе она перешла от его папы! А потом она перейдет к твоим детям, а они передадут ее своим детям, и…

— Просто уговори Грету не докладывать об этом, — попросил Янис, чтобы она уже наконец перестала перечислять пап и детей.

— Греты можно не бояться, — сказала Силка. — А вот от Ханты, высокой такой, в веснушках, добра не жди. Она убирается только на первом этаже и в комнате Кундера, но иногда приходит проверять работу Греты. — Силка провела пальцем по стружке. — Чем ты это сделал? Ножом?

Янис вытащил из-под подушки резец и показал Силке, какой он красивый и острый.

— Я резчик, — произнес он к собственному удивлению. — Резчик по дереву. Я могу сделать всё, что захочу.

Столб — это только начало. Ему нужно дерево, не для ложек, а такое, как это. Или как на перилах лестницы. Кстати, в одной из комнат он видел шкаф с гладкими поверхностями. Может, от него осталась лишняя доска?

— Покажи руки, — вдруг попросила Силка.

Янис повернул руки ладонями вверх.

— У тебя мозоли, — заметила Силка. А то он сам не знает. — Смотри, — продолжала она. — Видишь, какой у тебя указательный палец? Гораздо длиннее обычного. Почти такой же длины, как средний. — Она выпрямила пальцы. — У меня то же самое. Потому что мы двойняшки.

Янис притворялся, что смотрит на ее пальцы, пока она не опустила руки.

— И еще у меня странные пальцы на ногах. — Она сняла сапожки, приподняв сначала одну ногу, а потом другую. Затем аккуратно скатала вниз чулки. — Будет плохо, если