Ложечник - Марьолейн Хоф

В стойле напротив Локи стоял белый конь.

— А это Оде, — представила его Силка.

Янис погладил Оде.

— Какие у него длинные лапы!

— Ноги, — поправила его Силка. — У лошадей, как и у людей, ноги.

— Нет, лапы. — Янис перегнулся через перегородку и положил руку на холку Оде. — Хороший конь. Хороший. — Если это слово понятно Локе и Камешку, то и лошадям оно тоже должно быть понятно. Янис погладил Оде по темно-серому носу. У Камешка все цвета были наоборот: темно-серая голова и светлый нос. Оде немного пожевал рукав Янисовой новой куртки.

— Ладно, жуй, — согласился Янис.

Оде поводил ушами.

— Нравится он тебе? — спросила Силка.

— Он такой белый, — восхищенно сказал Янис. — Такой красивый… — Ему расхотелось продолжать, когда он вдруг вспомнил, что еще совсем недавно из поместья увели Камешка.

— Молодая госпожа! — В дверном проеме стоял старик. — Я слышал, вас там зовет Грета. Уже подают на стол.

— Это Нолдер, — шепнула Силка. — Наш кучер. Он ест сырой лук и пускает такие ветры, что лошади шарахаются.

— Я просто передаю, что сам слышал, — развел руками Нолдер. — А дальше уж не мое дело. Просто знайте, что вас дома ждут.

Грета стояла перед домом и махала им рукой — торопила. А когда они подошли, побежала вперед — в третью комнату после гостиной. Там стоял длинный стол с белой скатертью. Кузены сидели в противоположных его концах. Силке и Янису поставили стулья там, где у стола были длинные стороны. На каждом накрытом месте были тарелка, нож, вилка, белая сложенная салфетка и прозрачная посудина, похожая на цветок — с чашечкой, тонкой ножкой-стебельком и круглым основанием. Всё это внушало опасения, что расправиться с едой в два счета не выйдет.

Янис и Силка сидели друг напротив друга.

Грета и вторая горничная принесли еду. Корзинку с нарезанным белым хлебом, тарелку с золотистым маслом и большой кусок мяса на блюде.

— Великолепнейшая ветчина, — воодушевленно произнес Кундер. — По случаю праздника.

Он сложил руки перед собой, и Ассерик и Силка тоже сложили руки и что-то все вместе пробормотали, прикрыв глаза. Это было похоже на запоминалку, которую зачем-то положено проговорить, прежде чем приступать к еде.

Янис сложил руки и пробормотал слова о Великой хвори. Ту единственную запоминалку, которую он знал. Проникает во все щели. Нос, пальцы и всё остальное.

— Аминь, — закончил Кундер.

— Аминь, — повторили за ним Ассерик и Силка.

Кундер наре́зал мясо толстыми ломтями, и Грета разнесла наполненные тарелки. Вторая горничная обошла стол, держа в руках графин, и разлила воду по прозрачным бокалам.

— Ты когда-нибудь пробовал такую еду? — осведомился Ассерик.

— Нет, — честно ответил Янис. Мясо было удивительно сочным внутри и хрустящим снаружи, а таких толстых кусков он на своей тарелке не видел никогда.

— Ты чувствуешь благодарность за все те прекрасные вещи, которые ты получаешь и еще получишь — теперь, когда выяснилось, что ты Холдерлинг?

— Ага, — рассеянно кивнул Янис и оглядел стол.

— Что-то ищешь? — спросил Кундер.

— Хотел посмотреть, нет ли вишни.

Силка хихикнула.

— Или пива.

— Пива? — поперхнулся Кундер. — Этого мы не поощряем. А вишня бывает только в сезон.

— Только в сезон — свежая, — поправил Ассерик. — Но у Вильмы заготовлен конфитюр. В погребе стоит двенадцать банок, совсем недавно пересчитывали.

— А где растут вишневые деревья? — заинтересовался Янис.

— В саду одного из имений, — ответил Ассерик. Он подозвал Грету. — Розетку вишневого конфитюра для молодого господина и кружку пива.

— Не надо пива, — запротестовал Кундер.

— Да пусть, — примирительно сказал Ассерик. — Что в этом плохого? — И посмотрел на Кундера со значением. — Мы ведь не собираемся держать его в черном теле.

Грета вышла из комнаты и вернулась не сразу. Всё это время Кундер барабанил пальцами по столу.

— Прошу прощения за задержку, — извинилась она. От спешки и волнения лицо у нее покрылось красными пятнами. — Банка никак не открывалась.

Она поставила рядом с тарелкой Яниса плошку с красной кашицей и глиняную кружку с желтой пенистой жидкостью. Янис сделал глоток. Пиво оказалось горьким. Съел ложечку вишневого конфитюра, он оказался сладким. Ничего общего с вишней из книжки, круглого шарика на веточке. Все — и Кундер, и Ассерик, и Силка — все смотрели на него, и он чувствовал себя неловко. Еще глоток. Еще ложечка. Он пил и ел попеременно, как можно быстрее, пока и кружка, и розетка не опустели. В голове появилась легкость, а в желудке неприятное ощущение: слишком много сладкого.

— Вкусно? — холодно спросил Кундер. Потом он что-то пробормотал и в конце сказал «Аминь».

— Аминь, — произнесли Ассерик и Силка.

Кузены отодвинули стулья от стола.

— Аминь, — на всякий случай повторил за ними и Янис.

Гуськом они прошли через несколько комнат в холл. Тут кузены заявили, что им нужно поработать, и, заложив руки за спину, отправились наверх.

— Что будем делать? — спросила Силка.

Янису хотелось осмотреть столы, стулья и шкаф с птичками. Было бы здорово прогуляться по комнатам в одиночестве.

— Выбирай, — предложила Силка. — Хочешь, пойдем в сад. Могу показать тебе каретный сарай.

Прогнать ее он не мог. Эта она живет в поместье Холдер, а он появился здесь только что. Если ему хочется побыть одному, нужно прогнать самого себя.

— Я пойду в свою комнату, — ответил он.

В комнате было нестерпимо чисто. Кто-то принес стол и стул. Вещи Яниса были аккуратно разложены на красноватой столешнице с прожилками, легкими как рябь на воде: тарелка и кружка, ложки, которые он вырезал, и инструменты, рассортированные по размеру. Под столом стоял ночной горшок с крышкой, чтобы ночью Янису не приходилось спускаться по темной лестнице в кабинет задумчивости.

Янис снял сапоги, сел на кровать, под тканый навес, и стал смотреть наверх. На ткани был узор из синих цветов и зеленых листочков, и кое-где виднелись золотые стежки — они были совсем не такие, как у Фрида, сшивавшего между собой кроличьи шкурки, а гораздо ровнее и искуснее. Сможет ли Янис тут заснуть? Для него одного эта кровать была слишком велика. Вот Локу бы сюда, подумал он, они бы славно разлеглись здесь вдвоем. Ей бы понравились наваленные кучей подушки. Но Локе в дом нельзя: люди с людьми, а животные с животными, так заведено у кузенов.

Интересно, скучает ли Лока по их хижине? Там она могла ходить где вздумается, никто ей не мешал. Зимой лежала у очага, а когда становилось теплее — на половике у двери, но, где бы она ни лежала, всё равно всегда была рядом. В хижине всё было рядом. Пара шагов от кровати к столу, пара шагов от стола к полкам с припасами. Почти вся мебель была сколочена