По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

ветром сравнительно немного и имеется довольно обильная растительность, под защитой которой песок накопляется, образуя кучи различной величины, зависящей от того, какое растение служит защитой. Так, кусты тамариска, густые и крепкие, создают кучи в 3–5 м высоты и 10–15 м в диаметре. Колючий хармык, небольшой куст с тонкими ветками, гнущимися к земле под тяжестью листочков и сладко-соленых ягод, создает кучи в 0.5–1 м высоты, похожие на могильные насыпи (рис. 30), расположенные сотнями друг возле друга, словно на кладбище. Снопы чия создают вокруг себя еще меньшие кучки, а заросли тростника дают начало очень плоским и широким кучам. Так как ветер приносит не много песка, то он нс может быстро засыпать весь куст и погубить его; куст продолжает расти, отчасти засыпаемый песком, а вместе с ним растет и куча, но до известного предела. Когда куча достигнет той высоты, при которой корни куста уже не могут проникать до слоя почвы, содержащего достаточно влаги, необходимой для его жизни, куст начинает засыхать, мало-помалу теряет листья, мелкие веточки и перестает быть защитой для песчаного скопления. Тогда ветер начинает развевать кучу, перенося песок на близкие живые кусты, и куча становится развалиной.　

Рис. 30. Хармыковый тип кучевых песков па дне одной из впадин Центральной Азии (фото П. К. Козлова)

Уже за несколько километров до озера я заметил старые береговые валы, набросанные прибоем, сложенные из мелкой гальки и гравия и доказывающие, что не так давно оз. Эби- нор занимало большую площадь, а теперь усыхает. Можно полагать, что прежде все озера Джунгарских ворот — Эби-нор, Джаланаш, Ала-куль и Сассык-куль — сливались друг с другом и, может быть, даже соединялись с оз. Балхаш. Это могло быть еще в начале XIII в., так как путешественники Рубруквис и Плано-Карпини в описании своего пути сообщают, что долго ехали вдоль большого моря.　

Северный берег Эби-нора, к которому мы подъехали, плоский и почти голый. Мы решили купаться, но, когда вошли в воду, озеро оказалось таким мелким, что пришлось отойти метров на 100, чтобы вода доходила до пояса. Дно озера состояло из вязкого серого ила, в который нога погружалась до щиколотки. У самого берега по воде бегали мириады каких-то мелких мух. Вода очень горько-соленая, и киргизы называют озеро Ить-шпескуль, т. е. «озеро — Собака не пьет».　

На юг озеро тянулось далеко, и вдали за ним поднимались предгория хр. Боро-хоро Тянь-шаня; там вдоль них проходила большая китайская дорога Бей-лу (т. е. северная) из Урумчи в Кульджу, по которой я ехал 11 лет назад, возвращаясь из путешествия в Китай. У Эби-нора маршруты двух экспедиций почти сомкнулись. На западном берегу озера видны были большие пески, а вдоль восточного берега заросли камышей; там поднимались пологие склоны хр. Майли, куда мы намеревались проехать.　

На обратном пути, между столовыми холмами, мы наткнулись на несколько антилоп-дзеренов, и мне удалось подстрелить одну из них. Это было очень кстати: живые бараны, взятые из Чугучака, были уже съедены, а в воротах мы нигде не встретили кочевников и не могли возобновить запас мяса.　

Студенты вернулись из экскурсии позже, сделав интересные наблюдения. На отроге Джунгарского Алатау, который доходит до самого берега Эби-нора, они видели на высоте 10–20 м над уровнем озера скопления сыпучего песка в виде дюн. Но по неопытности они не выяснили происхождения этого песка — нанесен ли он с каких-либо сыпучих песков по соседству или же представляет ископаемые дюны, т. е. образовавшиеся в то время, когда уровень Эби-нора был гораздо выше и вода омывала утесы мыса, на котором ветер наносил с берега песок.　

Студенты привезли с собой мальчика-киргиза лет семи-восьми, оборванного и голодного. Он заблудился; его семья кочевала где-то в долине р. Боро-тала, впадающей с запада в Эби-нор. Мы его накормили и напоили, после чего он крепко заснул. Но на следующее утро мы обнаружили, что мальчик ночью исчез. Он, очевидно, отдохнув и подкрепившись, побоялся остаться у чужих людей и отправился назад к своей семье.

Глава XV

В ГОРАХ МАЙЛИ И БАРЛЫК

На следующий день караван направился на юго-восток, медленно поднимаясь по очень пологому склону хр. Майли, который представлял каменистую пустыню с очень скудной растительностью. Выступавший здесь повсюду камень в виде выходов горных пород, представлявших несколько длинных и толстых жил гранита, а главным образом крупного и мелкого щебня, обметался очевидно ветрами ибэ, которые уносили весь мелкий материал. Один конический холм оказался состоящим целиком из обломков белого кварца и, повидимому, представлял редкую по форме цилиндрическую кварцевую жилу. Затем мы вошли в горы по ущелью какого-то ручья, в котором попадались небольшие рощи тополей и заросли кустов. Потом маршрут пересекал несколько небольших массивов гранита, прорвавших толщи осадочных пород, и мы могли хорошо наблюдать контакты, т. е. места соприкосновения гранита и этих пород, и изучать воздействие первого на последние. Между массивами тропа сделала несколько перевалов; один из них был очень крутой, но наши ишаки хорошо преодолели его, доказав свое уменье носить вьюки по горным тропинкам. С верблюдами мы испытали бы здесь затруднения. Ночевали в глубоком красивом ущелье р. Чатам. Студенты, ходившие под вечер вверх по ущелью, очень близко видели крупного горного козла (таутеке), но, к сожалению, у них не было с собой ружья. А пополнение провизии было бы очень кстати, так как мясо антилопы, убитой в воротах, уже испортилось вследствие сильной жары и студенты, поевшие его в этот день на ужин, ночью испытали неприятные последствия.　

Еще два дня мы шли на северо-восток по южному склону хр. Майли, затем поднялись по ущелью Керегетас на высокий перевал в красивых зеленых и лиловых сланцах и спустились с него в долину р. Лабы к тому месту, где река, прорываясь через южную ступень хребта, промыла глубокое непроходимое ущелье. Потом шли вверх по этой долине, где я увидел слабо нарушенные красные песчаники более молодого возраста. После жары и бесплодия Джунгарских ворот здесь было прохладно, а растительность богата. Склоны гор были покрыты густой травой, в долинах журчали чистые горные ручейки, местами окаймленные зарослями кустов; лошади и ишаки отъедались после постных дней в воротах. Но летовок кочевников мы на своем пути нигде не встретили, хотя горы вполне оправдали свое название Майли, т. е. жирные.　

На последнем переходе по южному склону к подножию высшей ступени хребта я был поражен следующим фактом. Выходов горных пород в виде зеленых и серых сланцев и песчаников попадалось довольно много, но ни в