Кролы и Цаки - Алексей Александрович Олейников

– Прости, Сань, это всё Юм. Просто под лапы мне бросился, представляешь!

– Да это же ты! – возмутился Юм, но Тим зажал ему лапой рот.

– Тихо, начинается!

На помост возле Вертушки забрался седой крол. Его длинные седые усы ниспадали на грудь, шерсть потускнела, а глаза слезились. В дрожащей лапе он держал лист с торжественной речью, которую ему заботливо написала внучка Дарья.

Мастер Хрумкинс, бессменный распорядитель праздника Сева уже неведомо сколько зим, откашлялся, одёрнул сюртук старинного покроя, обвёл волнующееся море кроловых голов и громко цыкнул жёлтым зубом. Шёпот и смешки тут же притихли.

– То-то, – проворчал Хрумкинс. Он поднёс к носу листок с речью и близолапо сощурился: – Друзья! Верные… э… сыны и дочери Холмограда. В этот торжественный день, когда взоры всего прог… прыгрессивного… тьфу ты, вот понаписала, егоза.

Хрумкинс махнул лапой и убрал листок.

– Я по-простому скажу, деточки! Сегодня праздник Сева. И всё, что мы сегодня натопаем, то потом и будем лопать. Так что скачите во всю прыть, милые, да смотрите, чтобы вас цаки не зацапали! Верно я говорю?

Кролы восторженно забарабанили лапами, и шум разлетелся во все стороны, раскатился по выглаженным стенам, ударился под своды жёлтого песчаника, поплыл, как прибой далёкого моря.

– Само собой, кто разведает больше всего полей или принесёт больше всего новых семян, будет чемпионом этого года. Это как всегда, милые мои, слово старого Хрумкинса.

– Итак! – Мастер поднял лапу, и два помощника, пошатываясь, вытащили большие хрустальные времяловы со светящимся голубым песком. Последние песчинки затекали в их устье. Вся площадь заворожённо уставилась на них.

– Три, два, один… – прошептал Юм.

Далеко наверху над сводами кролового города, там, в Верхнем мире, солнце выкатилось из-за чёрных гор, его первый луч ударил в зеркало, скрытое в узкой шахте на вершине холма, отразился, попал во второе зеркало и полетел вниз, в тёплую темноту Холмограда.

На самом верху Вертушки вспыхнула друза светлого хрусталя.

– Сев начинается! – рявкнул мастер Хрумкинс неожиданно звучным басом, и кролы наперегонки бросились к Вертушке занимать места.

История третья, очень короткая, но крайне драматичная

– А-А-А!

– Голову пригни, Юм!

– А-А-А-А!

– Санья, не ори мне в ухо!

– А-А-А-А-А-А!

– Да замолчите вы оба!

Они неслись в кромешной темноте, гремя на стыках. Было шумно, страшно и пыльно, а потом впереди возникло и быстро приблизилось световое пятно. Друзей затрясло ещё сильнее, свет резанул глаза, и они вылетели на поверхность. Сухобоб выскочил из замаскированного устья стартовой шахты, пролетел по воздуху, разломился пополам и зарылся в какие-то на редкость колючие заросли.

Наступила тишина. Только какая-то пичужка пиликала вдали. В голове звенело, а сверху качалось что-то огромное, синее и пустое.

Небо, подумал Тим, это же небо. Не ясное, но всё-таки высокое. По небу тихо ползли серые с зелёным отливом облака.

Тим вылез из остатков сухобоба и выплюнул землю, паутину и прочий мусор – похоже, в трубах Вертушки не прибирались с прошлого праздника Сева. А он как командир гильдии Последнего одуванчика сидел первым. И, получается, собрал весь сор.

«Меня что, Юм своей невезучей долей заразил?» – подумал Тим.

Он откинул обломки сухобоба и вытащил Санью.

– О, Тимчик, – слабо сказала Санья. – Мы уже наверху?

Тим хотел ответить, но огляделся и упал в кусты вместе с ней в обнимку.

История четвёртая, в которой Тим и Санья спасаются от цаков, а Юма снимают с дерева

Отважный командир гильдии Последнего одуванчика Тим Корешков лежал в кустах. Он лежал не просто так, а со смыслом – одной лапой прижимал голову Саньи, а второй пригибал к ним ближайшую ветку с пыльной зеленью. Над ними злобно щёлкал клювом цак – да такой здоровенный! На картинках они выглядели намного меньше. Конечно, была у них в школе механическая модель цака, но предыдущие поколения кролов её давно поломали, и теперь она могла только качаться вперёд-назад и разевать клюв.

А этот цак был живой, злой и очень активный. Один клюв у него был больше среднего крола (без учёта ушей)! Цак топал огромными ножищами, рыл землю тупыми когтищами и был крайне раздражён. Маленькие глазки горели огнём, розовый язык трепетал во рту, он втягивал воздух, но никак не мог разобрать – куда же подевались три крола, которые были у него под носом?

Кусты шатались, цак топал и клекотал от ярости. Ещё немного, и он их найдёт! А не найдёт, так раздавит, махина близолапая!

Тим не колебался. Пришло время использовать его командирскую счастливую долю. Он вытянул правую лапку и хлопнул о землю. Шёрстка у него заискрилась всеми цветами радуги, в воздухе раздался лёгкий треск, и цак, который угрюмо рыл землю, вдруг подпрыгнул, заорал от боли и бросился наутёк. Следом со злым звоном помчались подземные осы, гнездо которых он только что разорил неуклюжей лапищей.

Тим вывалился из кустов и упал на сухую траву. Отдышался и подскочил. Он командир гильдии Последнего одуванчика, а валяется как снулый снуль. Непорядок!

– А помочь товарищу? – поинтересовались в кустах.

Тим вытащил Санью.

– Думала, сожрёт нас. – Санья смотрела в небо радостными до изумления зелёными глазами. – Слопает и хвостов не оставит.

– Цаки кролов не едят, – хмуро сказал Тим, глядя на исчезающее вдалеке облако пыли. Подземные осы кусают быстро, больно, все сразу и до победного конца. А ещё они возвращаются к своему гнезду. И когда осы вернутся, они будут очень, очень злы.

– Вовремя ты нас спас. – Санья отряхивала белоснежную шёрстку, но получалось плохо. Пыль верхнего мира прилипала к волоскам, и Санья была уже не белой, а кремовой. – Моей доли на ос не хватило бы, – сказала она. – Ты везучий. Поэтому и командир.

– Я командир, потому что обо всём думаю, – важно сказал Тим. – А вам с Юмом только скакать да песни петь.

Санья уткнула лапы в бока:

– И кто выбрал этот сухобоб? Он же развалился!

– Он был красивый. И ещё он был ближе всего. Мы на два боба опередили Тикки и его вокзальников.

– Да уж, опередили. – В голосе Саньи не было радости. – А сколько времени потеряли из-за этого цака?

– Нагоним, – отмахнулся Тим. Он напряжённо оглядывал рощу. – Куда подевался Юм?

Каждый год подземные жители – кролы – выбирались на поверхность в середине осени. Невыносимая летняя жара, которая сжигала всю растительность, спадала, небо затягивалось тучами, и начинался праздник Сева. Сотни юных кролов, сидя в специальных сухобобах – выдолбленных плодах гигантской фасоли, – вылетали из своих уютных подземных городов, чтобы отыскать новые участки плодородной