Песни Первой мировой и Гражданской войны. Военная история России в песнях - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Но в Белой гвардии служил в свое время военный врач Михаил Афанасьевич Булгаков. Он прошел через смуту гражданской войны на Украине, когда из Киева уходили германские оккупационные войска, бежал ставленник немцев гетман Скоропадский, а наспех формируемые малочисленные отряды белогвардейцев оказались не способными сдержать наступающих петлюровцев. Булгаков побывал и в рядах деникинской Добровольческой армии. Воевал на Кавказе в 3-м Терском казачьем полку с «шариатской монархией», провозглашенной в Чечне и Дагестане под предводительством эмира Узун-Хаджи. Будущего писателя свалил во Владикавказе тиф, он отстал от своих, а в это время город был занят красными частями.

Булгаков выжил, выкарабкался из безнадежного состояния. Ему посчастливилось не попасть под репрессии, ускользнуть и от красных мобилизаций, и от лагерей. А чтобы не умереть с голоду, он ухватился за литературные заработки. Поначалу писал фельетоны для газет, потом взялся за роман «Белая гвардия», во многом автобиографический. Первые 13 глав увидели свет в 1925 году в №№ 4 и 5 журнала «Россия». Правда, на этом его издание оборвалось, журнал прекратил свое существование (полностью роман был опубликован издательством Concorde в Париже, первый том – в 1927 году, второй том, выправленный автором в 1929 году).

Одновременно с «Белой гвардией» Булгаков трудился над ее театральной версией, пьесой «Дни Турбиных». Эту работу принял к постановке МХАТ, в 1926 году состоялась премьера, и прошла с большим успехом. Надо сказать, что первые публикации романа в СССР и первые показы спектакля не навлекли на автора обвинений в «антисоветчине». Да ее, конечно, и не было. «Белая гвардия» и «Дни Турбиных» отобразили эпизод войны не с большевиками, а с петлюровцами.

Но в конце 1920-х годов развернулась массированная погромная кампания против Русской Православной Церкви, отечественной истории и культуры. В том числе травля обрушилась и на Булгакова. Его произведения перестали печатать, журналы и издательства прекратили сотрудничать с опальным автором, пьесы запрещали и изымали из репертуара театров. В 1930 году Михаил Афанасьевич обратился с отчаянным письмом к правительству СССР. Просил либо выпустить его за границу, либо дать возможность жить литературным трудом. Наконец, в ситуацию вмешался лично Сталин. С его подачи Булгакова оставили в покое, позволили публиковаться и работать для театра.

«Дни Турбиных» понравились Сталину. Иосиф Виссарионович признавал, что спектакль «не наш», не большевистский, но белогвардейцы были показаны талантливо – а пьеса однозначно представляла, насколько безнадежна их борьба. По указанию Сталина «Дни Турбиных» возвратились на сцену МХАТа, где выдержали более тысячи показов, и в спектакле звучал тот самый романс «Белой акации гроздья душистые…».

Признание булгаковской пьесы на столь высоком уровне попутно обеспечило «советскую прописку» и романсу. В 1950-х годах его запели известные исполнители Алла Баянова, Георгий Виноградов и Петр Медведев, Надежда Обухова, Валерий Агафонов, Галина Улетова, Людмила Зыкина.

А в 1975 году прекрасный советский актер и режиссер Владимир Басов с большим трудом сумел добиться разрешения на съемку многосерийного телефильма «Дни Турбиных». Сценарий писался по мотивам не только пьесы, но и романа «Белая гвардия». А в ходе подготовки к съемкам Басов вспомнил про «Белую акацию», очень удачно вписавшуюся в постановки МХАТа. Упоминания об этом романсе встречались ему и в мемуарах белогвардейцев.

Режиссер привлек к работе поэта Михаила Матусовского и композитора Вениамина Баснера, поставив им задачу написать песню специально для фильма. Такую, чтобы перекликалась со старым романсом, передавала душевный настрой уходящего поколения русского офицерства и интеллигенции. А кроме того, чтобы песня была «киевской», но без прямого упоминания Киева – Булгаков в своих произведениях всегда называл Киев просто «Городом».

Матусовский увлеченно принялся за дело, специально ездил в столицу Украины, побывал на Андреевском спуске, в «доме Турбиных», любовался на цветущие акации в киевских садах. Баснер подбирал мелодию, которая в чем-то напоминала бы прежнюю, но ложилась на новые стихи. В общем, с задачей они блестяще справились. Родилась совершенно другая песня. Не переделка, не копирование. С другим текстом, другой музыкой. Она сохранила от старой лишь фразу «белой акации гроздья душистые». Сохранила и общую тему – свидания под белыми акациями канули в невозвратное прошлое. А ностальгический «белогвардейский» дух авторы даже сумели сделать еще более ощутимым, введя поэтизированный намек на бури Гражданской войны:

Годы промчались, седыми нас делая,

Где чистота этих веток живых?

Только зима да метель эта белая

Напоминают сегодня о них.

Вскоре после премьеры телефильма «Дни Турбиных» к Баснеру на дачу приехала актриса и певица Людмила Сенчина, поинтересовалась, нет ли у него новых песен. Композитор предложил ей несколько доработанный вариант романса. И как раз в ее исполнении песня стала жить собственной жизнью, приобрела известность:

Целую ночь соловей нам насвистывал,

Город молчал, и молчали дома.

Белой акации гроздья душистые

Ночь напролет нас сводили с ума.

Сад весь умыт был весенними ливнями,

В темных оврагах стояла вода.

Боже, какими мы были наивными,

Как же мы молоды были тогда…

Должен признаться, что путаница с «Белыми акациями» ввела в немалое заблуждение и вашего покорного слугу. В 1996 году готовилась к первому изданию моя книга «Белогвардейщина» – полная история борьбы белых войск на всех фронтах Гражданской войны [162]. Но хотелось довести до читателей не только информацию, долгое время недоступную в нашей стране или донельзя искаженную. Хотелось, чтобы человек, открывший эту работу, проникся соответствующим настроением. В собранных материалах мне неоднократно попадались упоминания о романсе «Белой акации гроздья душистые», и возникла мысль привести его в качестве эпиграфа ко всей книге.

Сам я в то время тяжело болел, не выходил за пределы квартиры. А интернет был еще доступен далеко не каждому. Обзвонил друзей, попросил разыскать текст. Пошарили, поспрашивали у «специалистов» – то есть у людей, имеющих какое-то отношение к музыке, к истории Гражданской войны. Добыли, привезли мне. Я прочитал и был в восторге. Это было именно то, что надо! Песня вызывала чувство ушедшей красоты, светлой грусти. Вызывала и ощущение прикосновения к прошлому. Ну а в итоге книга вышла… с романсом Матусовского и Баснера и с моим комментарием, что это была любимая песня белогвардейцев. За что приношу искренние извинения и авторам песни, и всем читателям. Но я-то пребывал в полной уверенности, что романс подлинный, «белый»! И мои товарищи воодушевленно принялись распевать его как «белый».

Мало того, я тогда переписывался с Анастасией Александровной Ширинской-Манштейн, последней белоэмигранткой в Тунисе.