Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

в руке склонился разбойного вида перевозчик. Он был лохмат, с волосатыми сильными руками, густыми бровями и острым взглядом из-под них. Услышав подъезжающих лошадей, мужик повернул голову, не переставая помешивать в котелке.

– Здоров будешь, – десятник легко спрыгнул с коня. – Перевозчик?

Тот вытащил ложку из варева. Тщательно облизав, ответил:

– Ну перевозчик. На тот берег, чё ли?

– Нет, у нас тут дела.

Перевозчик, потеряв интерес к пришлым, снова занялся кашей.

Дружинники тоже спешились. Собравшись в кружок, о чём-то негромко переговаривались. Сполз с коня и Смагин. Тревожно огляделся, поглаживая морду послушного жеребца. Пока на него не обращали внимания, сапожник лихорадочно попытался сообразить, куда же вести дружинников. В противоположной стороне от перевозчика тянулся густой тёмный ельник вперемешку с лиственницей. А перед ним на краю заросли шиповника и крапивы. «Может, повезёт, заплутаем и оторвусь как-нибудь». Мысленно он попросил у Господа помощи. Поколебавшись немного, призвал в заступники также Даждьбога и Перуна.

– Ты этого видел давеча? – десятник присел рядом с костерком на корточки.

– Кого? – не понял перевозчик.

– Вот этого, – он оглянулся. – Эй, Смагин, покажись.

Неловко вывернув из-за коня, Клёнка остановился, опустив голову и теребя шапчонку. «Эх, маху дал!» Если он вчера туточки прятал книги, то перевозчик увидел бы. Клёнка почувствовал, как запылали уши.

– Этого? Не, не видал. А когда он здесь был?

– А когда ты здесь был? – десятник, поднявшись, будто невзначай положил ладонь на рукоятку меча.

– Вечером поздно, второго дня. Темнело уже.

Десятник снова повернулся к перевозчику:

– Так чаво?

Оставив ложку в котелке, перевозчик снял посуду с огня.

– Второго дня? – накрыв котелок деревянной крышкой, выпрямился во весь рост.

И только тут Смагин увидел, что мужик необычайно высок. Наверное, все три аршина. А плечи, как два крупных булыжника, так и перекатывались под старенькой рогожей с заплатками. «Как же такой здоровяк на пароме-то умещается», – мелькнула мысль. Заинтересованно на перевозчика уставились и дружинники. Пафнутий даже сделал шаг в сторону, чтобы лучше разглядеть его.

– Так я откель знаю. Я же на том берегу ночую. У меня и заимка там. А здесь я только днём обитаю. А ты чего интересуешься? Натворил парень чего?

Десятник проигнорировал вопрос.

– Фрол, оставайся с лошадьми. А ты, Смагин, давай показывай, куда топать.

Клёнка, только что незаметно переведший дух, молча, чтобы не выдать себя охрипшим от пережитого волнения голосом, указал рукой на заросли.

– Веди, – десятник занял место за спиной Смагина.

Клёнка понуро завернул к лесу. С первых шагов под ноги попалась тропинка, наверное, натоптанная высоким перевозчиком.

Разросшуюся крапиву преодолели с шумом и руганью. Тонкая и жалючая, она достала открытые места кожи каждого дружинника. Смагин вообще залез в неё двумя руками, и кожа загорелась так сильно, что он еле стерпел. И дальше шагал, уклоняясь от широких колючих еловых лап и обтирая руки сорванной травой. С первых же шагов навалилась мошка. Едкая мелочь лезла в глаза, уши, рот. Люди отмахивались от неё и руками, и сломанными ветками, но разве от тучи отобьёшься? Вскоре все лицо и шея покрылись мелкими зудящими ранками. Позади ругались дружинники, десятник терпеливо сопел за спиной, размахивая еловой метлой. Клёнка попробовал чуть прибавить шаг, но напоролся на грозный оклик:

– Не балуй, а то свяжем и понесём.

Смагин вынужденно сбавил. Тем более тропка быстро пропала, куда-то свернув, и пошла старая гарь, заваленная длинными полуобгорелыми стволами. Для себя Клёнка решил, что будет идти до тех пор, пока не остановят. Может, что и подвернётся. Не привыкший к заданному самим темпу, Смагин быстро вспотел. Тут ещё эта мошка, как её люди терпят? Силы стремительно таяли, ещё бы чуть-чуть и Клёнка сам остановился и, наверное, признался во всех грехах, настоящих и выдуманных, но тут десятник рывком дёрнул Смагина на себя, да так, что тот чуть не упал.

– Тихо, Смагин. Не шевелись, – пропыхтел он одними губами.

Медленно подняв любопытный взгляд, Смагин застыл, поражённый зрелищем. Саженях в трёх перед ними шипела, припав на передние лапы, крупная рысь. Она была так близко, что Клёнка разглядел серые кисточки на ушах и белёсые оскаленные клыки. Он даже увидел, что один клык, слева, надломан.

«Чего ей надо?» – изумился Клёнка. Он хоть и не считал себя знатоком лесных хищников, но догадывался, что бросаться одной рыси, даже такой крепкой, как эта, на трёх вооруженных бойцов и одного невооруженного – самоубийство. А поведение зверей, по его мнению, гораздо более разумно, что ли, нежели людей. Просто иногда эту разумность с точки зрения человека сложно просчитать. Слишком разные мы.

Под её лапами кто-то пискнул. Рысь опустила морду в траву, нос дёрнулся, кого-то там подталкивая, и хищница снова подняла голову, оскалившись. «У неё там котята», – понял Смагин. Похоже, это дошло и до дружинников.

– Тихо, тихо, кошечка, – десятник чуть попятился.

Не спуская яростного взгляда с людей, дикая кошка толкнула котёнка мордой под себя. И тоже отступила на пару вершков. Она не хотела воевать с людьми. Лишь предупреждала, чтобы они не ходили дальше. Неожиданно зацепившись пяткой за торчащую корягу, десятник со всего маху грохнулся на мягкое место. А в следующий миг рысь бросилась. Она почему-то не обратила внимания на Смагина, стрелой мелькнув около его ноги. В следующий миг зверь накинулся на застывшего в неудобной позе десятника.

«Бей её!» – услышал Смагин его сдавленный крик. За спиной нарастал шум схватки, лес залило злобное рычание, крики людей смешались со звериным рыком. Смагин втянул голову в плечи и… сорвался с места. Он помчался так, как никогда в жизни не бегал. С ходу перепрыгнув несколько поваленных стволов, по наитию свернул в чащу. Ему кричали, но Смагин ни разу не обернулся. Потратив большую часть оставшихся сил на первый рывок, дальше бежал через «не могу». Стиснув зубы и хрипя надрывающимися лёгкими. Выдохнувшись, он уже не перепрыгивал завалы, а переваливался через них. Почему-то позади стихли крики, скорей всего, там уже все закончилось, и теперь дружинники мчались следом. Смагин знал, что его не оставят в покое, не махнут рукой. Им самим не сдобровать, если вернутся в город без Смагина. А потому будут ловить пока не поймают или окончательно не потеряют след. Сейчас он их опережал, но надолго ли? Крепкие тренированные воины наверняка скоро его догонят. Сообразив это, Смагин наддал из самых последних сил. Вокруг шумел лес, скрипели стволы, по щекам хлёстко били ветки, и где-то недалеко протяжно кричала, приветствуя нового обитателя чащи, кукша.

Смагин с самого начала побега забирал вправо, к реке. Несмотря на отчаянность положения,