Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский

другой стороны, и в феноменальной области жизни эти акрос, трофос, эрос и т. д. проявляются намного шире, разнообразнее, пластичнее и непредсказуемее, чем мы это себе можем представить. И хотя я, скажем, охлос отождествил с симоновской потребностью принадлежать, на самом деле это не только принадлежать и терпеть, но также не принадлежать, бояться и ненавидеть тех, к кому не принадлежишь и кого не терпишь и т. п. Кратос – не только самому занимать место, но и других размещать по тем местам, которые обеспечивают и гарантируют твое место и т. д. По мере эволюционного развития эти «т. д.» и «т. п.» проявляются в таком многообразии, в такой хитросплетенной пластичности, что мы уже не можем с уверенностью сказать, принадлежим или не принадлежим, господствуем или подчиняемся; вербализованные понятия все чаще теряют свою объяснительную способность, и мы только чувствуем, как нами управляют некие трансценденции, обусловливающие индивидуальный и коллективный поток нашей жизни. То есть «сущностная сила» оказывается намного шире своих феноменологических результатов; присущая этой трансценденции частичная ноуменальность в своей основе не только непознаваема, но и непредсказуема в ее возможных проявлениях.

И еще. Гносеологически эти трансценденции могут использоваться как категории осмысления жизни, как систематические единицы, классификационные парадигмы. Феноменологически они могут очерчивать стадии, гештальты, таксоны эволюционного движения, модусы всеобщей жизни и даже формы человеческой культуры.

§ 40

У Симонова, как вы помните, три группы потребностей. У меня – девять. Но свою эннеаду я вписал в Симоновскую триаду. И если я собираюсь говорить о девяти категориях потребностей, то симоновские группы придется мне переименовать, отведя им более широкое систематическое место. Я предлагаю именовать их этажами. Архитектурной метафорой, кстати говоря, пользуются многие исследователи жизни. Фрейд, например, толкуя о сновидениях, заявляет, что «единственно типичное, т. е. постоянное, изображение человека в целом, представляет собой дом…»86.

Этим этажам я тоже собираюсь дать греческие наименования. Вернее, применительно к жизни вообще я буду пользоваться симоновскими терминами: витальный (биологический), социальный (ролевой), идеальный (познавательный). Но у животных витальный этаж позвольте мне называть иногда зоос. Имея при этом в виду, что «зоос» представляет собой лишь верхнюю часть более глубоких структур, если хотите, подвалов и фундаментов и еще глубже – почв и подпочв. Смотрите, как описывает трофос профессиональный биолог: «Процесс питания включает в себя несколько стадий, неумолимых в своей последовательности. Особь должна встретиться с источником пищи (обычно это особь другого вида), измельчить ее, химически расщепить макромолекулы жертвы до униформных блоков и, наконец, доставить данные блоки каждой своей клетке»87. Нам такая биологическая глубина не потребуется. Нас ведь прежде всего интересует поведение организма, а не клеток, не столько биология, сколько зоология. А посему «зоос» — для животных и, если понадобится, «фитос» – для растений.

Второй этаж я предлагаю назвать койнос, что в переводе с древнегреческого означает «общий, общественный, община, республика, государство, общественные власти, правительство и т. п.»88.

Третий этаж пусть будет гносис; в переводе – «познавание, узнавание; познание, знание».

У животных получается следующая потребностная схема:

В поведенческой плоскости она может быть представлена так:

Учитывая, что эрос представляет собой промежуточное звено между витальными и социальными потребностями, а филос – между социальными и гностическими, я предлагаю вам проделать следующую стереометрическую операцию: сверните мой плоскостной чертеж в трубочку, так, чтобы образовался цилиндр, чтобы № 1 соединился с № 3, а № 4 – с № 6. Три этажа сохранятся, группы останутся друг над другом в том же порядке, но из № 3 к № 4 будет легче и нагляднее перекинуть мостик, вернее, соорудить лестницу. И то же самое – от филоса к нусу. И в архитектуре дома ведь не всегда четырехугольными бывают – иногда возводят жилища в форме башен.

Поверьте, я вам это не от нечего делать предлагаю. Нам важно, чтобы эти «гибридные», как говорит Симонов, или «транзитивные», как я предпочитаю их называть, группы-комнаты, эрос и филос, легче и нагляднее соединялись с ормологическими таксонами следующего этажа. На плоскостном чертеже они далеко отстоят друг от друга, а в жизни тесно взаимодействуют, как бы перетекая друг в друга, восходя и превращаясь. Скажем, половое поведение – это, вне всякого сомнения, сфера эроса. Отношение детей к своим родителям, как мне кажется, знаменует собой уже охлос, первичную социальность. Но если между этими двумя ормологическими ступенями мы захотим разглядеть, скажем, родительское поведение, то я лично затруднюсь отнести его однозначно к эросу или охлосу.

С этими этажными соотнесениями транзитивных групп мы постоянно будем испытывать трудности. Тем более что ормологическая архитектура жизни представляет собой скорее даже не лестницу, а постепенное как бы перетекание одной потребностной категории в другую; не только транзитивные группы незаметно поднимают нас с этажа на этаж, но акрос и трофос, охлос и кратос, если к ним приглядеться, представляют собой внутриэтажпый подъем и определенную филогенетическую трансформацию.

А теперь о самом, пожалуй, любопытном наблюдении, которое я сделал, разложив свой потребностный пасьянс.

§ 41

Однажды я вдруг стал смотреть не по горизонтали, а по вертикали. То есть стал разглядывать не потребностные этажи, а те вертикальные колонки, которые у меня вроде бы сами по себе образовались. К своему удивлению, я и тут постепенно стал замечать некоторую системную взаимосвязь.

Возьмем, например, левую колонку: акрос – охлос – нус (ормотаксоны 1–4—7). Не кажется ли вам, что в процессе удовлетворения этих потребностей живой организм осваивает внешнее для него пространство, внешнюю среду? В акросе, вернее, в территориальном поведении, это очевидно. В стайном поведении, в реализации потребности принадлежать к животному сообществу очевидность вроде бы уменьшается. Но лишь на первый взгляд. Ведь, вступая в стайные взаимоотношения, особь тоже осваивает внешнюю для себя среду, только не природнофизическую, а зоосоциальную, приспосабливается к ней, становится ее интегрированной частью. А в исследовательской деятельности, в нусе, разве не внешняя среда осваивается в первую очередь?

Принципиально схож и характер поведения, при всей разноликости его проявления на трех различных этажах. Субъект обороняется (№ 1) от той внешней среды, с которой он вынужден вступать в контакт. Всякая стая (№ 4) прежде всего возникает в целях обороны, а потом уже для питания, размножения. Гипотетически я дерзну предположить (для доказательства у меня сейчас нет места), что исследование внешней среды (в конечном счете, даже человеческая наука) онтологически и филогенетически на витальном уровне коррелирует прежде всего с потребностью самосохранения и самообороны. Исследование – это, главным образом, защита от неизвестности.

Страх — вот базовая эмоция, сопровождающая и акрос, и охлос, и даже нус.