100 великих драм и трагедий истории - Николай Николаевич Непомнящий

Андрея Аргунова, основателя московского Союза эсеров, занял его место. В связи с «повышением» новоиспеченный руководитель не замедлил потребовать прибавку к жалованью – теперь его оклад составлял 150 рублей. А уже через год, с осени 1901 года, «революционер» зарабатывал до 500 рублей в месяц, не считая премиальных и праздничных. Однако и это был не предел. На вершине своей карьеры, в 1905–1908 годах, глава петербургской охранки по личной инициативе довел месячный оклад «ценного кадра» до 1000 рублей – столько в России получали министры!

До 1903 года наш герой почти не участвовал в подготовке террористических актов. Все изменили еврейские погромы в Кишиневе – этого царскому режиму не мог простить даже Евно! Вину за погромы большинство эсеров, в том числе и Толстый (одна из подпольных кличек Евно), возложили на министра внутренних дел В.К. Плеве. Причем сам Азеф чуть ли не больше всех желал смерти министра, о чем в полиции – на его второй работе – никто даже и не догадывался.

15 июля 1904 года Плеве был убит, и авторитет Евно среди эсеров чрезвычайно вырос. «Вокруг него создается настоящая легенда», – вспоминал Борис Савинков, один из руководителей «Боевой организации» и правая рука Азефа.

17 февраля 1905 года у эсеров новая удача – убит великий князь Сергей Александрович. И снова Евно ходил по лезвию ножа: с одной стороны, принимал живейшее участие в покушении на царскую особу, с другой – старался скрыть это от полицейских.

Но рано или поздно все тайное становится явным. Один из полицейских переметнулся к революционерам и выдал им имена нескольких провокаторов, в том числе и Толстого. Но его репутация среди эсеров была настолько безупречной, что они не поверили «клевете». Евно, однако, сделал свои выводы: решил завязать с охранкой. Да и на жизнь ему теперь хватало – в его руках была революционная касса.

Азеф с головой ушел в партийную работу и даже не раз предлагал «взорвать к чертовой матери охранное отделение». Еще бы, ведь там хранились все документы, недвусмысленно указывающие на его двойную жизнь.

После разгрома декабрьского восстания 1905 года эсеры с удвоенной силой взялись за организацию новых терактов, но их планам помешала волна арестов. Среди арестованных оказался… Азеф. Вновь назначенный начальник Петербургского охранного отделения А. Герасимов поначалу не поверил своему агенту, когда тот сообщил о содержании под стражей важного осведомителя. Желая сохранить свою шкуру, Евно вновь переметнулся на сторону полиции. На беду, Герасимов оказался хитер как лис, и водить его за нос, как прежних начальников, не удавалось. Когда в мае 1906 года было совершено покушение на московского генерал-губернатора, глава охранки сразу заподозрил неладное и усилил наблюдение за Азефом. Евно пришлось вновь работать на два фронта.

С его подачи Герасимову удалось не только полностью парализовать работу «Боевой организации» эсеров, но и получать основную информацию о настроениях оппозиции и революционных групп в Государственной думе. Однако Азеф уже был не тот, что прежде. Годы напряжения брали свое, да и деньжат авантюрист поднакопил достаточно. В общем, пора было уходить на покой. Но его обучение в Москве и его артистическая натура требовала эффектного завершения карьеры. Таким красивым жестом «ветерану террора и сыска» виделось покушение на царя.

Все испортил старый недоброжелатель Азефа – некто Бурцев. Он уже давно небезосновательно подозревал Толстого, и как только у него на руках оказались прямые улики, он поспешил предъявить их товарищам по партии. Но те вновь засомневались. «Доверие к нему было так велико, – писал Савинков, – что я не поверил бы даже доносу, написанному его собственной рукой». Сведения решили перепроверить.

Почуяв неладное, Евно бежал во Францию. Товарищи по партии нашли беглеца и явились к нему на квартиру с единственной целью – убить предателя. Азефа спасло… пламенное красноречие. Он сумел убедить бывших соратников в своей невиновности. Революционеры, словно загипнотизированные, покинули квартиру, взяв с Азефа обещание утром явиться в назначенное место. Конечно, тот скрылся.

С поддельными паспортами Азеф стал переезжать с места на место. Сколоченного капитала ему вполне хватало на то, чтобы жить на широкую ногу и даже содержать при себе немецкую певичку Хедди де Херо. Лучшие европейские курорты, дорогие отели, рестораны, украшения – теперь Азеф мог позволить себе эти удовольствия, но, по иронии судьбы, они не доставляли радости. Постоянный страх и подозрительность отравляли его существование.

К осени 1909 года он решил осесть в Берлине. Стал играть на бирже, завел много нужных знакомств… Но началась Первая мировая война. Многочисленные акции, облигации и векселя, в которых Азеф хранил состояние, были аннулированы. Евно вновь стал нищим. Все вернулось на круги своя. А в июне 1915 года немцы бросили его в тюрьму по подозрению в анархизме. Он вышел на свободу через два года – после заключения перемирия между Германией и Россией. А еще через год умер от болезни почек, обострившейся в тюрьме. Хедди побоялась даже сделать надпись на его могиле. На кладбище в Вильмерсдорфе на место захоронения самого знаменитого предателя XX века указали только номер 446 да посадили куст шиповника.

Гибель «Титаника»

Кажется, что эта страшная катастрофа была ниспослана в назидание человечеству. «Титаник» вышел из английского порта Саутгемптон 10 апреля 1912 года с целью взять курс на Нью-Йорк. На борту гигантского парохода длиной 270 метров было 2207 человек. Из них —1316 пассажиров и 891 член экипажа. Вел судно капитан Эдвард Смит, старый «морской волк», более 40 лет проплававший на океанских судах.

«Титаник» шел с большой скоростью. Между тем погодные условия стали ухудшаться. Похолодало. На пути стали попадаться плавучие льды. Утром 14 апреля радист лайнера принял сообщение о появившихся на западе айсбергах и ледяных полях. «Титаник» шел южнее, и капитан Смит не придал этому сообщению серьезного значения.

Пассажиры беззаботно веселились в ресторанах и барах лайнера, когда в 23 часа 40 минут впереди неожиданно выросла плавучая ледяная гора. Айсберг задел правый борт парохода и разорвал его подводную часть на протяжении 100 метров. Внутрь корпуса хлынула ледяная вода.

На «Титанике» были 16 спасательных шлюпок, 4 плота. Они могли вместить лишь около 1200 человек. Оставшиеся на судне и оказавшиеся с пробковыми нагрудниками в холодном океане были обречены на смерть.

Первыми места в шлюпках занимали женщины и дети. Шлюпки заполнялись с лихорадочной быстротой. Слышались крики прощания, громкие рыдания и плач детей. Наклон корпуса «Титаника» угрожающе рос. В 2 часа ночи от лайнера отошла последняя шлюпка. Нос корабля погрузился в воду. Черный