Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл

– Мужчина из Монтаны? Кошмар! – воскликнула теперь уже крайне встревоженная бабушка. – Но не тот ужасный тип, от которого ты бежала?

– О нет! – улыбнулась Элизабет. – Этот человек был очень добр ко мне, и он мне очень нравится.

Только этого не хватало! Необходимы срочные меры.

– Элизабет, – сказала мадам Бэйли строго. – Мне не по душе визиты твоих друзей из Монтаны. Ты должна каким-то образом отказать ему. Это приведет к большим осложнениям. Ты, кажется, не понимаешь своего положения в обществе. Нет ничего плохого в том, чтобы быть вежливой и милой со своими родственниками, хотя порой мне кажется, что ты слишком с ними мила. Можешь посылать им подарочки, это уж куда лучше, чем самой к ним ездить. Но некто из ниоткуда, со стороны! Это невозможно. Я этого не допущу.

– Но, бабушка…

– Не прерывай меня, Элизабет. Я должна сказать еще кое-что. Сегодня утром я разговаривала с людьми из пароходной компании. Они готовы предоставить нам каюты на «Германии» в эту субботу, и я решила их взять. Я уже им телеграфировала, и сегодня мы уезжаем в Нью-Йорк. У меня есть в Нью-Йорке дела. Мы на несколько дней остановимся в «Уолдорфе», у тебя будет возможность узнать Нью-Йорк получше. Еще не очень жарко для прогулок, некоторые наши друзья тоже остановятся в «Уолдорфе», а Крэйги отплывают в субботу вместе с нами. Так что у тебя в путешествии будет молодая компания.

Сердце у Элизабет упало – она даже не представляла, что оно может так падать. Она страшно побледнела. Наблюдательная бабушка подумала, что поступила правильно, быстро найдя решение. Мужчину из Монтаны ни в коем случае допускать в дом нельзя, уж об этом она позаботится, отдав тайком от Элизабет соответствующие указания.

Девушка побрела в свою комнату. Вдруг она вспомнила, что вчера вечером так и не дала ему своего адреса, не рассказала о своих обстоятельствах. Поразмыслив, она пришла к не самому приятному решению, что, возможно, даже сейчас, в этот трудный момент, Господь уберегает ее от какой-то еще большей беды. Мистер Джордж Бенедикт принадлежит Джеральдине Лоринг. Он сам сказал ей об этом еще там, в Монтане. И с ее стороны будет неправильно возобновлять их знакомство. Сердце с огромной болью подсказывало ей, что не стоит мечтать о дружбе, которой не суждено длиться.

Печальная, она села за письмо.

«Дорогой друг!» – написала она на простом, без герба, листе: она не хотела, чтобы он знал, как изменились ее обстоятельства. Пусть она останется для него простой девушкой из Монтаны.

«Моя бабушка заболела, и ради ее здоровья мы должны уехать. К сожалению, мы уезжаем сегодня. Не знаю, сколько продлится наше путешествие. Мне очень жаль, что нам не удастся встретиться, но я посылаю вам книжечку, которая помогла мне познать Иисуса Христа. Надеюсь, она поможет и вам. Она называется „Мой лучший друг“. Я не забуду молиться за вас и о том, чтобы вы нашли к Нему дорогу. Он так важен для меня! Я должна поблагодарить вас, хотя никаких слов не хватит, чтобы выразить мою вам благодарность за вашу доброту. Это Господь послал мне вас, я уверена. Ваш всегда благодарный друг, Элизабет».

И все, ни даты, ни обратного адреса. Он принадлежит другой, лучше не оставлять ему шанса найти ее, если он вдруг пожелает. Пусть лучше будет так.

Она отправила записку и книжку на его адрес на Уолнат-стрит, написала бабушке Брэйди о том, что надолго уезжает с бабушкой Бэйли, и отдала себя в руки провидения, как послушный, но отчаявшийся ребенок.

И вечером нью-йоркский поезд увозил в своем купе мадам Бэйли, ее внучку, ее горничную и ее собаку: они отправлялись в Европу. О чем сообщалось в колонке светских новостей, несколькими днями позже прочитанной бабушкой Брэйди, а также Джорджем Бенедиктом, но он не придал никакого значения этому известию.

Получив ее письмо, он был так же взволнован, как и увидев, что маленькая смуглая девушка на маленькой коричневой лошадке исчезает за маленькой коричневой железнодорожной станцией в прериях. Он вызвал свой автомобиль и помчался на Флора-стрит, но в волнении вчерашнего вечера не обратил внимания, ни в каком именно квартале находился дом, ни какой у него номер. Он полагал, что знает, как его найти, но в ярком свете дня все дома во всех трех кварталах были похожи, и он ни за что не мог бы вспомнить, сворачивали они направо или налево. Он проехал и в ту, и в другую сторону, но не заметил никого, кто был бы похож на мельком виденных им в Уиллоу-Гроув людей.

Не мог он и спросить, где она живет, потому что не знал ее полного имени. Ничего, кроме Элизабет, а родные называли ее просто Бесси. Не будет же он ходить из дома в дом, спрашивая про девушку по имени Бесси! Они решат, что он полный идиот, да он таковой и есть, если даже не узнал, как ее зовут. Ну как он мог, только найдя, позволить ей снова ускользнуть?

Наконец его осенило. Он спросил уличных ребятишек, знают ли они девушку по имени Элизабет или Бесси, которая здесь живет, но они дружно качали головами, хотя один и сообщил, что «здесь живет Лиззи Смит». Но это ни о чем ему не сказало, и он отправился домой терпеливо ждать ее возвращения. Она же когда-нибудь вернется? Она не сказала, что вернется, но и не сказала, что не вернется. Один раз он уже нашел ее, найдет и снова. А еще он станет молиться. Она обрела покой в молитве, обретет и он. И узнает, в чем ее секрет. Подружится с ее «лучшим другом». Он усердно изучил маленькую книжечку, а потом узнал, кто ее написал, – тот самый пастор, который своими искренними молитвами наставил Элизабет на путь. Но сей факт нашему молодому человеку был неведом.

Шли дни. Наступила суббота. Элизабет стояла на палубе «Германии» и с тяжелым сердцем наблюдала, как удаляются родные берега. И снова исчезает вдали Джордж Бенедикт.

Из глаз Элизабет катились слезы, и она с тоской подумала, что вот опять она убегает от него, и теперь не по своей воле. Ее увозят. Но, может, так-то оно и лучше.

И ей ни разу не пришло в голову, что, если бы она сказала бабушке, кем был этот друг из Монтаны, где он жил в Филадельфии, все было бы по-другому.

С самого начала вояжа бабушка Бэйли чувствовала себя все хуже, и, достигнув другого