Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы - Алекс Каплан

Японию днем ранее. По счастливому стечению обстоятельств Чарли Чаплин с сыном премьер-министра отправились смотреть состязания борцов сумо, что спасло их от верной гибели. Убийство Чарли Чаплина, одного из самых популярных тогда людей в США, могло привести к войне, чего, собственно, и желали фанатично настроенные юнцы. Их арестовали, но судебное разбирательство оказалось под мощным давлением патриотически настроенной общественности, милитаристов и националистов. В результате убийцы получили совсем небольшие сроки, а вскоре вообще вышли на свободу по амнистии.

Будущий премьер-министр Японии Цуёси Инукай (в центре), впоследствии убитый группой флотских офицеров-националистов, и будущий президент Китайской республики Чан Кайши (крайний справа), 1929 год

Инициированное китайским правительством в сентябре 1931 года дипломатическое наступление безуспешно завершилось в октябре 1932 года, ознаменовав, по сути, начало деградации Лиги Наций. Высланная для расследования событий Мукденского инцидента комиссия подготовила отчет, представление которого назначили на 2 октября 1932 года. Однако 15 сентября 1932 года правительство в Токио признало легитимным правительство нового марионеточного государства МаньчжоуТо, бросив таким образом Лиге Наций дерзкий вызов. Однако поистине вопиющим стало выступление представителя Японии на заседании Лиги Наций в феврале 1933 года, где обсуждался маньчжурский вопрос. Зачитав невероятно вызывающее заявление, японский дипломат демонстративно покинул зал заседаний. Двадцать седьмого марта 1933 года Япония объявила о выходе из Лиги Наций. Политика умиротворения в отношении японского агрессора, принятая как единственно верная руководством Лиги Наций, привела к неутешительным результатам – созданию крайне опасного прецедента, впоследствии взятого на вооружение куда более непримиримыми и опасными политическими силами в Европе.

Вернемся, однако, к событиям в Маньчжурии в первые дни после Мукденского инцидента. Стремительно продвигаясь вдоль Южно-Маньчжурской железной дороги, передовые части Квантунтской армии в течение одной недели захватили крупнейшие города Даньдун и Чаньчунь, не встретив при этом практически никакого сопротивления. Уже через месяц большая часть Маньчжурии оказалась в руках японских захватчиков – и только на самом севере региона им пришлось применить военную силу. В октябре 1931 года на историческую сцену вышел дотоле мало кому известный маньчжурский генерал Ма Чжаньшань. По стечению обстоятельств губернатора провинции Хэйлунцзян не оказалось на месте, он пребывал с визитом в Пекине, не оставив при этом своего заместителя. Командующий маньчжурской армией маршал Чжан Сюэлян в спешке назначил губернатором бесхозной провинции генерала Ма Чжаньшаня, который также взял на себя обязанность руководства местными войсками.

Китайская делегация выступает в Лиге Наций с нотой протеста против японской агрессии в Маньчжурии, 1932 год

Генерал немедленно пресек преобладавшие среди подчиненных настроения капитулировать и организовал крепкую оборону. Таким образом, на самом краю Маньчжурии японской армии дали первый и последний серьезный бой. Большая часть региона уже перешла под контроль Квантунской армии, а основные маньчжурские силы либо сдались, либо отступили в Китай. Многие перешли на сторону победителя. Однако на крайнем севере с ноября и до начала февраля японским войскам пришлось вести боевые действия. Сопротивление маньчжурских военных под командованием генерала Ма Чжаньшаня с военной точки зрения являлось абсолютно бессмысленным, но оно сыграло важную политическую роль: весь мир убедился, что не маньчжурский народ попросил у Японии защиты, как уверяла мировую общественность японская пропаганда, а Токио осуществил грубую интервенцию. Генерал Ма Чжаньшань буквально за один день стал символом китайского сопротивления, но, несмотря на героическую борьбу последних маньчжурских патриотов, к февралю 1932 года все было кончено. За пять месяцев всякое организованное сопротивление прекратилось и началась партизанская война. Между тем аннексировать большую часть суверенного государства по примеру аннексии Кореи в 1910 году Япония уже не могла – ей требовалось иное политическое решение, чтобы обосновать свои действия перед лицом мирового сообщества во избежание более крупного военного конфликта. По этой причине сразу же после начала вооруженного вторжения Япония озаботилась политическим устройством оккупированных территорий. Удачным решением оказалось создание независимого маньчжурского государства. В таком случае Япония не оккупировала Маньчжурию, а лишь помогала местным народам обрести независимость от политически нестабильного Китая, где правил диктаторский режим Чан Кайши. Японская пропаганда быстро «состряпала» политический миф о братстве азиатских народов на землях Маньчжурии, где большинство населения составляли не китайцы народности хань, а представители меньшинств: маньчжуров, монголов и корейцев, – которым Токио лишь оказывал помощь в деле самоопределения. Если в Китае ханьцы представляли более 95 процентов населения, то в Маньчжурии их было меньше половины. Умело пользуясь демографическими особенностями региона, японская разведка, в ведении которой и состоял вопрос политического обустройства захваченных территорий, собрала в феврале 1932 года Всеманьчжурскую ассамблею, провозгласившую создание государства Маньчжоу-Го. В новой стране народы Азии – маньчжуры, китайцы, монголы, корейцы и японцы – должны были проживать в равенстве и полной гармонии. Именно эта модель и была представлена на суд мировой общественности. К этому моменту боевые действия в Маньчжурии уже закончились, но дипломатическая война на международной арене находилась в полном разгаре. Токио требовалось как можно быстрее узаконить свои завоевания и прикрыть откровенный грабеж фиговым листком наглой пропаганды. Ни у кого в мире не возникло сомнений в том, что вновь созданное независимое государство Маньчжоу-Го было полностью марионеточным – обыкновенной политической ширмой для прикрытия аннексии.

Наивысшим достижением японской разведки в деле создания нового государства в Азии стало привлечение на сторону интервентов последнего китайского императора Пу И. По своему происхождению император Пу И принадлежал к династии Цин – маньчжурской династии, правившей Китаем на протяжении трехсот лет. Японская разведка тщательно опекала не очень здравого в своих суждениях, но крайне тщеславного молодого человека с того самого момента, как в октябре 1924 года его вышвырнули из Запретного города, дав на сборы огромного имущества всего три часа. Таким образом только что сменившаяся центральная власть в Пекине решила добиться одобрения широких народных масс, презиравших глубоко порочный и бесполезный императорский двор. При этом договор о вечном содержании, подписанный перед отречением в 1912 году, порвали в клочья. Уже бывший император Пу И со своим ближайшим окружением переселился в дом отца, но долго находиться там не смог: требовалось искать пристанище понадежнее, в Пекине было неспокойно. Он намеревался попросить убежища в британском посольстве, но тут с ним приключилась странная метаморфоза. По совету своего учителя, которому он доверял больше всех, Пу И обратился за защитой не к британцам, а к японцам. Логику такого решения не сложно объяснить: в Японии правил император, которого почитали в собственной стране подобно божеству, а британский монарх уже тогда являлся лишь данью традиции. Такими простыми доводами апеллировал учитель