Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы - Алекс Каплан

несколько месяцев взаперти – в заброшенной гостинице посреди пустыни, где он ожидал окончания решения военных и дипломатических вопросов. В начале 1932 года к заключенному приехал один из руководителей японских заговорщиков – генерал Итагаки, чтобы сообщить несчастному о его дальнейшей судьбе: императором Маньчжурии Пу И не стать, его сделают главой Маньчжурской республики. Японская разведка приняла решение о создании на оккупированной территории именно республики, а не империи для оказания большего давления на мировую общественность, которой следовало знать: более 30 миллионов граждан Маньчжурии хотят создать на своей земле республику, в то время как последний китайский император должен выступить в качестве гаранта независимости. При этом японская армия лишь оказывает им необходимую помощь и поддержку. Такая версия событий в качестве политического обоснования для представителей западной демократии выглядела более подобающей, нежели бредни Пу И о «Небесном мандате». У каждого китайского императора с незапамятных времен имелся «Небесный мандат» на то, чтобы править в Поднебесной, – и Пу И, подобно своим предшественникам, очень им гордился и считал, что править Маньчжурией он должен на основании этого исключительного «Небесного мандата». Однако представить эту историю западному миру в качестве обоснования военного вторжения японцы не решились. А потому императору Пу И предстояло стать главой республики – к огромному его унижению и неудовольствию.

Последний китайский император Пу И (в центре) в Японской концессии, ноябрь, 1924 год

Все же генерал Итагаки подсластил пилюлю, не исключив возможность смены статуса Пу И в дальнейшем и намекнув, что у Японии имеются планы в отношении всей территории Китая, а потому «Небесный мандат» может еще пригодиться – всему свое время. Первого марта 1932 года Пу И вступил в должность главы государства, а 8 марта состоялось его торжественное прибытие в новую столицу Маньчжурии – город Чанчунь, переименованный японцами в Синьцзин. Двадцатого апреля в Маньчжурию прибыла делегация Лиги Наций для выяснения сложившегося в регионе положения. Состоялась историческая встреча руководителя комиссии графа Бульвер-Литтона и главы нового государства Пу И, на которой бывший император пояснил, что в Маньчжурию его пригласил народ и никакой вооруженной агрессии со стороны Японии не было. На встрече также присутствовал генерал Итагаки, расположившийся на соседнем с Пу И стуле, и, хотя за все время он не произнес ни слова, само его нахождение в непосредственной близости от главы нового государства говорило о многом. Между тем, какое бы впечатление ни сложилось у членов комиссии от встречи с Пу И, свою роль в устроенном японцами фарсе последний китайский император играл достойно.

Одним только императорским прикрытием Япония не ограничилась. Спешно проводились мероприятия как по укреплению власти на захваченных территориях, так и в деле пропаганды. Поначалу все шло гладко: крупнейшим успехом все того же полковника Доихары стал подкуп генерала Ма Чжаньшаня – символа сопротивления маньчжурского народа иностранным захватчикам. Доихара заплатил генералу колоссальную на то время сумму денег – 3 миллиона долларов золотом, – чтобы последний прекратил сопротивление и перешел на сторону японцев. Ма Чжаньшань согласился. В придачу к деньгам он получил пост министра обороны во вновь созданном правительстве, а также неограниченные военные возможности. Но уже в апреле 1932 года выяснилось, что все его действия были не чем иным, как искусным обманом. Генерал Ма Чжаньшань провел, выражаясь современным языком, специальную операцию, обведя вокруг пальца японскую разведку во главе с ее знаменитым начальником – полковником И Доихарой.

Церемония инаугурации главы марионеточного государства МаньчжоуТо – бывшего императора Пу

Всего через месяц после создания государства Маньчжоу-Го генерал Ма Чжаньшань поднял на севере вооруженный мятеж и боролся с японскими захватчиками до самого окончания Второй мировой войны. Осенью 1931 года, когда он только начинал сопротивление, в распоряжении генерала было всего 2 тысячи долларов, присланные китайской диаспорой из Америки. Однако уже в апреле 1932 года он располагал значительными средствами в 3 миллиона долларов, которые ему выдала разведка Квантунской армии. Предательство генерала Ма Чжаньшаня стало лишь одной из проблем японцев. По случаю официальных мероприятий, приуроченных к созданию нового государства в Азии – а именно таким образом обставлялась оккупация Маньчжурии, – японская пропагандистская машина заработала на полную мощность. Лейтмотивом этой бурной деятельности стала паназиатская идеология, в рамках которой японцами выдвигались различные, зачастую несбыточные, теории геополитической реструктуризации мира под эгидой азиатских стран. Теории эти в значительной степени потрясли сознание азиатских народов, в то время как западный мир оставался равнодушным или же снисходительным к подобным, как им казалось, инсинуациям. Очень скоро и в Лондоне, и в Вашингтоне о такой недальновидности сильно пожалеют, но в 1932 году для коллективного Запада «паназиатизм» казался не больше чем неуклюжей попыткой Токио оправдать свое вторжение в Маньчжурию. Японские милитаристы в свою очередь относились к новоизобретенной идеологии крайне серьезно, а потому сделали все возможное, чтобы воплотить ее в жизнь. Облаченная во множество громких лозунгов и призывов, самым известным из которых стал «Азия для азиатов», идеология паназиатизма принесла японской военной машине немало плодов. На стороне Японии во время Второй мировой войны отчаянно сражались представители самых разных народов Азии. В начале же 1932 года в Маньчжурии паназиатская идеология прошла свои первые политические испытания. Молодая японская пропаганда трубила на весь мир о создании принципиально нового по сути своей государства, в котором пять братских азиатских народов – японцы, китайцы, корейцы, маньчжуры и монголы – будут жить в равенстве, свободе и республиканской демократии, сбросив оковы европейских колонизаторов. В то время эта идея казалась крайне привлекательной, ведь в Шанхае и многих других городах, где имелись крупные иностранные концессии, китайцы являлись гражданами второго сорта, которым запрещалось посещать европейские рестораны, театры, парки и множество других общественных мест. Позорная табличка «Азиатам вход воспрещен» висела на дверях тысяч различных заведений по всей Азии – от Китая до Лаоса. Иными словами, японские ультраправые силы хорошо знали, на какую болевую точку следует нажать посильнее. Расовое неравенство процветало в Азии в каждом уголке, куда дотянулись руки западных колонизаторов, являвшихся носителями пагубных стереотипов и насаждавших их везде, где бы они ни появлялись. Меж тем Токио обещал азиатским народам не только равенство и свободу, но также экономическое благополучие. Будучи самой сильной экономикой в регионе, Япония намеревалась вытеснить из Азии европейских и американских конкурентов, объединив азиатские страны в экономический блок и возглавив его. Название такому блоку было дано соответствующее – «Сфера сопроцветания». Стоит отметить, что экономические мотивы играли в событиях того времени ключевую роль. В