Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

Голос её звучал напряжённо и неестественно. Я пытался заглянуть в её чёрные как угольки глаза, но мне это не удавалось, ибо при каждой попытке она плотнее прижималась ко мне.

– Сати! Не делай то, о чём потом будешь сожалеть, – сказал я.

Ответа не последовало.

Руки её скользнули вниз и начали нежно ласкать меня. Сердце забилось в бешеном ритме, грозя и вовсе выпрыгнуть из груди.

Сати испила из кубка. Затем, жадно прильнув к губам, влила в меня горько-сладкую жидкость, которую я, не задумываясь, проглотил.

Шёлковая прохлада просторного ложа проглотила наши тела. Я почувствовал, что напиток делает меня раскованным и напористым. Страсть постепенно выходила из-под контроля, требуя удовлетворения. Сати тоже оказалась во власти испитого зелья. Её гибкое смуглое тело задрожало в любовной истоме. В полумраке спального алькова очи девушки сверкнули, как глаза дикой кошки, повстречавшей, наконец, вожделенного самца. Окончательно раскрепостившись, мы с исступлением предались радостям плотской любви.

Я проснулся от яркого солнечного света. Голова была трезвой и ясной. Складывалось впечатление, что я глубоко спал и долго не мог вспомнить, где я и что со мной произошло. Судя по обилию света, было уже давно за полдень. Вокруг не было ни души. Я встал, быстро оделся и вышел наружу.

Прямо на дворцовой площади меня встретил Меружан.

– Ну, вот ты где! – воскликнул он, – а мы тебя обыскались.

– А что случилось?

– Собирайся, выезжаешь немедленно.

– Куда? – опешил я.

– Царь посылает тебя с Шанпочем в провинцию Ван. Там начались разногласия между коренными жителями и иудеями, которых Мецн туда расселил. Ваша задача – разобраться во всём, положить конец распрям и установить порядок. Шанпоч будет во главе своего отряда, тебе же, учитывая иудейское происхождение, вменяется роль мирового судьи. Мецн предупредил – силу применять лишь при крайней необходимости. Так что для тебя, Соломон работы больше, чем для Врежа.

Постепенно ощущение реальности возвращалось ко мне.

– Где Мецн? Я бы хотел с ним повидаться.

– Это невозможно. Он вчера уехал в Восточную Армению.

– А Сати? – взволновано спросил я.

– Её увезли в Осроэну. Разве ты не успел с ней попрощаться?

В голове отчётливо всплыли события прошлой ночи. Я вспомнил нежные линии смуглого тела Сати на скользком шёлковом ложе. Её жаркие губы, трепетные объятия. Она специально напоила меня зельем, чтобы я потом долго спал, а тем временем её увезли далеко, далеко.

– Меружан! Я хочу уехать в Эдессу.

– Зачем?

Я замешкался и не знал, как ответить.

– У меня там есть дом.

– Ты сейчас должен выполнить приказ царя, – сказал Меружан строгим, не терпящим возражений тоном.

В моей душе творилось что-то невообразимое. Мне до боли захотелось вновь увидеть Сати.

– Я хочу в Эдессу! – почти закричал я.

– Успокойся, юноша! Возьми себя в руки!

Это уже Шанпоч схватил за плечи и тряс меня что было мочи. Затем он насильно усадил на коня, и мы выехали из города.

Ближе к вечеру, когда мы остановились на ночлег, Шанпоч, молчавший всю дорогу, произнёс:

– Ну, как ты? Угомонился? В молодости я тоже был таким горячим. Но не стоит забывать, Соломон, что ты не только мужчина, но и государственный муж. Мой тебе совет – попридержи свои страсти.

Усталость и сон стали одолевать меня. Я растянулся на походном ложе и мгновенно уснул. Тщетно я пытался увидеть во сне свою возлюбленную. Мне это не удалось. Вместо неё всплыли обнажённые тела Грации и Баграта. На сей раз, царская фаворитка заметила меня и испуганно закричала:

«Он видел нас вместе! Он выдаст царю!»

Баграт медленно поднялся с ложа и повернулся ко мне. Тут я в ужасе увидел, что это вовсе не верховный зорапет, а Юлиан Петроний.

Римлянин, заметив моё изумление, саркастически рассмеялся.

«Откуда ты взялся Петроний? – спросил удивлённо я, – тебя же увезли в Парфию».

«В Парфию, говоришь? – переспросил он и зловеще расхохотался – я остался тут, чтобы мстить всем – царю, Баграту, Меружану».

Я в ужасе смотрел на римлянина.

« Но ты не бойся, Соломон. Тебя я пощажу».

Он опять засмеялся, отчего я в ужасе проснулся.

В шатре было тихо и темно. Шанпоч похрапывал в углу, а снаружи слышался приглушённый говор дозорных. Всё было мирно и спокойно. Успокоившись, я позабыл увиденный кошмар и вновь уснул.

Я уезжал всё дальше и дальше от Тигранакерта. Специально это было сделано или нет? Ответ на этот вопрос мне трудно дать даже по прошествии многих лет. Поспешный отъезд всех сразу: царя, Сати и мой, – не мог быть простым стечением обстоятельств. Складывалось впечатление, что здесь не обошлось без чьего то умысла. Одно было ясно – после той ночи в храме Анаит я готов был помчаться вслед за Сати в Эдессу, и только ссылка в провинцию Ван смогла предотвратить этот порыв. Так или иначе, но тот, кто очень хотел, чтобы я не поддался зову сердца, добился своего.

Дорога в Ван отняла несколько дней, и вскоре перед нами раскинулась впечатляющая картина окружённого горами, бескрайнего голубого озера. Увидев обширную водную гладь, я заметно воодушевился. После стольких скитаний по суше моему взору вновь представился пейзаж с пологими берегами, набегающими волнами и криками водоплавающих птиц. Всё это напоминало моё отрочество, прошедшее между Средним и Внутренними морями, и хотя Ван было всего лишь озером, но его внушительные размеры напоминали о морских просторах, вызывая во мне приятные и вместе с тем грустные воспоминания.

– Это исконно армянские земли, – начал рассказ Шанпоч, – Сюда никогда не ступала нога врага. Давным-давно, Ассирия, желая раз и навсегда покончить с сильным соседом, осадила столицу Араратского царства, хорошо укреплённый город Тушпу. Длительная осада и упорные штурмы не дали результатов. Армяне умело защищались, а по озеру им доставлялось всё необходимое. Усилия врага захватить этот богатый город оказались тщетными, а вскоре и само Ассирийское царство, съедаемое внутренними противоречиями, прекратило своё существование. Знай, Соломон, народ здесь упрямый и потому плохо уживается с инородцами.

Сразу после прибытия я собрал иудейских переселенцев и принялся внимательно выслушивать жалобы. Оказалось, что нынешний наместник царя считал их военнопленными и потому сильно урезывал в правах. Он ввёл дополнительные поборы, ущемлял торговлю и, что самое вопиющее для иудея, ввёл запрет на деятельность ростовщиков и менял. Всё это, конечно, противоречило политике армянского царя. Мецн специально поселил в Ване иудеев, с тем чтоб развивать городские профессии. Ведь не секрет, что основное население Армении состояло из крестьян, и для развития мегаполисов необходимо было привлечь именно городской люд. Ярким тому примером служил Тигранакерт,