Город пробужденный - Богуслав Суйковский

«Прирожденный вождь! — думал Гасдрубал, не сводя глаз с Кадмоса. — Никогда бы не подумал, что такие бывают в народе. Ну, в этом есть греческая кровь, это видно. Кадмос… где-то я уже слышал это имя. Кто-то говорил мне о каком-то рыбаке Кадмосе. Впрочем, неважно!»

Жрец Биготон довольно нетерпеливо прервал его размышления.

— Достопочтенный рошеш шалишим, нас посылает народ Карт Хадашта и новая герусия. Нас посылает город. Своим представителем народ избрал Кадмоса. Выслушай его!

— Говори! — коротко, но благожелательно бросил Гасдрубал.

Кадмос сначала говорил медленно, запинаясь, потом — со все возрастающим пылом. Прирожденный карфагенянин никогда не испытывал трудностей с речью.

Вождь слушал нахмурившись, но не перебивал. Когда Кадмос наконец замолчал, задыхаясь, ибо заканчивал он в величайшем возбуждении, Гасдрубал неожиданно спросил о вещи, на первый взгляд, менее значительной.

— Ты говоришь, вы захватили римскую галеру и взяли в плен самого командующего флотом, Флакка?

— Они почти не защищались.

— Что стало с этими пленниками?

— Флакка и его штаб купил достопочтенный Сихарб. А женщин — Бомилькар. В частном порядке. Потому что суффет Гасдрубал…

— Понимаю. Теперь я понимаю, почему отплыл римский флот, который, крейсируя у Карписа, отрезал нас от подвоза.

— Вождь, что ты ответишь на призыв, который шлет тебе народ и город? — с тревогой спросил Биготон.

Гасдрубал нервно ходил по шатру, теребя бороду. Через мгновение он хлопнул в ладоши, и когда вбежал дежурный сотник, приказал:

— Внести светильники. Стражу отвести от шатра. Никто не смеет слышать, о чем здесь говорят. Пусть стража никого не впускает без моего разрешения.

Он с минуту обводил глазами лица присутствующих. Из послов в шатре были Биготон, Кадмос, Идибаал и Магон, из офицеров — Карталон, заместитель вождя, Мардонтос, командир конницы, Антарикос, начальник осадных орудий, и Герастарт, молодой человек, который несколько дней назад принял командование фалангой после смерти ее прежнего геронта. Все стояли в ожидании, что скажет вождь.

— Садитесь! — приказал Гасдрубал.

Сам он продолжал ходить по шатру. Не сел и жрец Биготон, не сводя глаз с лица военачальника.

Когда рабы внесли алебастровые светильники и бесшумно удалились, Гасдрубал приоткрыл полог шатра, выглянул, проверяя, достаточно ли далеко отошла стража, после чего тщательно задернул вход.

Но он успел взглянуть и на небо, потому что обратился к жрецу:

— Танит бессмертная и милостивая будет с нами на этом совете. Ее звезда, Хабар, сияет прямо над нами.

Биготон воздел руки:

— Милость Танит над всяким, кто будет защищать священный город! Кто не допустит поругания храмов!..

Вождь прервал его почти гневно:

— А до нас дошли какие-то вести, что это как раз Танит гневается и карает город! Будто бы богиня глубоко оскорблена! Неужто какая-то из жриц утратила девственность?

— Наветы, глупые наветы! — живо возразил жрец. — Все гадания в последнее время указывали, что Танит своему городу благоволит!

— А другие боги? Тот, чье имя лучше не произносить, говорят, очень гневен! Он должен был получить в жертву сто детей из знатнейших родов, а получил детей рабынь!

Сословная солидарность жрецов взяла верх, и Биготон принялся объяснять:

— Это всего лишь недоразумение! Постановление гласило, что дети должны быть из первейших домов, а не родов. Посему один из наших сановников и принес в жертву дитя рабыни, принадлежащей его дому. Принес он его лично, ибо, как говорят люди, это его дитя. А значит, все в порядке.

— Бастард приравнен к законному ребенку? Ну, как хотите. Может, однако, такая жертва не была принята милостиво?

Кадмос прервал его:

— Вождь, это дела жрецов! Боги всегда благосклонны к тем, кто в бою окажется сильнее и смелее, так что давай говорить о битве.

Молчавший доселе Идибаал серьезно вставил:

— Те, кто отверг требования Рима, не отдали бы ни оружия, ни машин. Но ты знаешь, вождь, что это другие решали за них.

— Легко сказать! Я знаю лишь, что народное собрание вынесло мне и Карталону смертный приговор, а теперь то же народное собрание взывает ко мне о спасении, наделав столько глупостей!

— Народ хочет сражаться и верит, что под твоим командованием…

— Перестань! — гневно бросил Гасдрубал. — Ни один вождь не победит без армии! А тех сил, что у меня здесь, не хватит даже на нумидийцев! Мы отбиваем их, потому что они сражаются конницей, а та в горах мало полезна! Но если бы мы спустились на равнины, все бы изменилось! Безумие — мечтать о прорыве к городам, а что уж говорить об отражении удара консульской армии, объединившейся с силами Гулуссы!

Кадмос выпрямился.

— Мы прорвались сюда из города всего лишь несколькими людьми. Что же до битвы, то если стянуть из города клинабаров, рабдухов, храмовую стражу, если набрать добровольцев…

— Чем ты их вооружишь, когда все запасы отданы римлянам? И какая польза от добровольца, который даже щит носить не умеет? Вздор!

— Как это, вождь? Ты хочешь сказать, что не присоединяешься к решению народа? Что не примешь власть, не поведешь в бой? В бой, который будет, должен быть победным? За нашу свободу мы будем сражаться до последнего вздоха! Народ, жаждущий битвы, — это сила!

— Народ! Несколько крикунов, вопящих за других! Хотя никто их на то не уполномочивал! Я не верю в желание нашего народа сражаться! А наемников теперь не найти!

Жрец Биготон поспешно вставил:

— Милости богини и ее могущественного покровительства хватит на все.

Гасдрубал гневно прервал его:

— Я верю в богов, но знаю, что в делах земных лучше мыслить по-земному! А сейчас — я не вижу возможности победить!

— Ты боишься? — резко перебил Идибаал.

— Не за себя. Я с юности сражаюсь, и никто еще не видел меня испуганным. Но город! Я не стану подвергать город опасности! Если Советы решили выдать Риму оружие и даже перенести город, значит, иначе было нельзя.

— Советы? — Кадмос глубоко вздохнул. — Разве народное собрание не значит больше? А народное собрание призывает тебя, вождь, явиться, принять власть и спасти нас!

— Что за перемена? Ведь всего пару месяцев назад то же самое собрание вынесло мне приговор, и все скулили, как побитые псы, при одном упоминании Рима! Неужели люди так внезапно изменились? Как можно доверять народу?

Жрец Биготон быстро вмешался:

— Вождь, ты ведь знаешь, что мнение народного собрания всегда искажалось. Подкупленные люди, заранее подстроенные