Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона - Владимир Виленович Шигин

от пронзительного ветра и прятали взгляды друг от друга. Улыбавшихся не было, да и с чего! Европа упрямо вползала в полосу новых страшных войн. Не сегодня, так завтра должно было снова грянуть. Не сломленная поражением Россия вновь подняла знамя антифранцузской коалиции, на этот раз четвертой! Лондон и Берлин послушно примкнули к ней. Наполеон внимательно следил за ходом сговора, стремясь выявить все тайные пружины тайных договоров. Впрочем, секретом происходящее не было уже в Европе ни для кого, как всегда, раньше всех дрогнула Вена. Австрийские дипломаты заискивающе искали внимания французского императора. Тот их не видел в упор.

– Мы желаем дружбы с вашим величеством! – лепетали посланцы с берегов голубого Дуная.

– Не верю! – смеялись им в лицо Наполеон с Талейраном.

– Но почему?

– Где соблюдение условий Пресбургского мира? Где Бокко-ди-Катторо?

– Но там же русские!

– Это уже не мое дело. Если вы ищете дружбы со мною, готовьте подарок! – уже поворачивался к просителям спиной французский император.

И тогда австрийский министр Стадион зазвал к себе французского посла Ларошфуко. Заискивающе заглядывая французу в глаза, он объявил:

– Мы готовы вместе с вами забрать Катторо у русских силой!

Ларошфуко даже передернуло от такой низости. Еще вчера лобызаться с русскими, а сегодня уже готовить против них нож. Но что еще можно ожидать он презираемых австрийцев! Впрочем, в высокой политике мораль – вещь не просто никчемная, но и вредная.

– Моему императору ваша постановка вопроса понравится! – потер руки Ларошфуко.

– Мне кажется, что ваш двор начинает наконец-то понимать, кто сегодня хозяин Европы!

Тогда же в считаные минуты было договорено, что обе стороны выставят против Сенявина одинаковое количество войск. Но французы радовались рано. О тайном соглашении уже на следующий день прознал через своих агентов опытный и хитрый российский посол граф Андрей Разумовский, а прознав, немедленно известил и Петербург и Сенявина об австрийском коварстве. Свою карьеру Разумовский начинал в молодые годы на флоте, после окончания Морского корпуса служил на Балтике, где командовал даже фрегатом. На дипломатическую же стезю его направила императрица Екатерина после громкого скандала с первой женой наследника Павла, с которой Разумовский состоял в более чем в приятельских отношениях. Однако любви к флоту граф Андрей не потерял и всегда морякам старался помочь чем только мог. Вот и сейчас, отправляя курьера к Сенявину, он наставлял его на словах:

– Передайте адмиралу, что на деле австрийцы вряд ли решатся на драку с нами из-за своей природной трусости. Однако стесненные политической ситуацией, мы тоже пока не можем решиться на открытый демарш. Армия дерется в Польше с французами и ссориться сейчас с Веной – значит получить удар в спину. Надо терпеть!

Сенявин новому известию нисколько не удивился. От венцев он всегда не ожидал ничего, кроме очередных пакостей.

– Продажная держава и продажные людишки! – покачал он лишь головой, дочитав бумаги Разумовского. – Хлебнем мы еще с ними лиха не один десяток лет!

Увы, но слова вице-адмирала оказались провидческими. Вена еще не раз отплатит России за помощь и выручку в трудные минуты самой черной неблагодарностью. Спасенная в сорок восьмом году русскими полками от революционного взрыва, она уже спустя несколько лет предаст своих спасителей в Крымской войне…

Неудивительно, что когда к Сенявину в очередной раз (нагло и беспардонно!) заявились из Триеста граф Беллегард и граф Лепин с протестом против русской оккупации Бокко-ди-Катторо, Сенявин их попросту выставил прочь без лишних слов.

– Говорить мне с вами более не о чем, а видеть вас я вообще не желаю!

Стоя у кормового окна, Сенявин хорошо видел, как гребет обратно шлюпка с австрийскими посланцами. Как что-то кричит своему напарнику, размахивая руками граф Беллегард, как артистично потрясает кулаками граф Лепин. Сенявин улыбнулся. Пусть кто-то назвал бы это мальчишеством, но это была его маленькая, но все же победа в борьбе с Веной. Затем лицо вице-адмирала посерьезнело…

– Зови ко мне всех капитанов! – велел он своему флаг-офицеру. – Хватит нам по гаваням отстаиваться. Пора и поразмяться!

Прибывших он встретил приветливо, справился о здоровье каждого, жал руки, шутил.

– Где у нас Развозов? – поискал глазами.

– Я здесь, ваше превосходительство! – протиснулся вперед командир «Венуса».

– Тебе, Егор Федорович, как всегда, предстоит задача особая! – кивнул ему вице-адмирал.

– Старина «Венус» всегда готов послужить общему делу! – вскинул голову Развозов.

– Впереди у нас большие бои, а потому нужен порох, запасы которого уже на исходе. Твой фрегат лучший из наших ходоков, а потому обойти тебе Сицилию, Мальту и Сардинию, где скупать, сколько возможно, хорошего пороху. Нигде особо не задерживаться и возвращаться в Катторо. Деньги и векселя тебе уже готовы! Вопросы?

– Когда выходить?

– По готовности!

– Готов сегодня к вечеру!

– Тогда с Богом!

Не задерживаясь, капитан-лейтенант поспешил к себе на фрегат, чтобы успеть принять необходимые бумаги и приготовить судно к отплытию.

– Готовы ли вы, господа, послушать голос своих пушек? – обратился командующий к оставшимся капитанам, когда они расселись вокруг большого стола, стоящего посреди адмиральского салона.

Капитаны оживились. Все стало сразу же понятно – предстоял бой! – Готовы! – ответили они разом. – Давно готовы! Но куда идем?

– Завтра пойдем на Курцало! – объявил им Сенявин. – Сделаем неожиданный десант и снова отберем остров у французов. То-то почешутся!

Остров Курцало – скала, брошенная посреди волн. Ранее захваченный Белли, остров этот затем был оставлен во время нашего общего отхода из-под Рагузы. И вот теперь Сенявин решил еще раз пощекотать нервы французам. Значение Курцало понимал и Мармон, посадивший на острове внушительный гарнизон, и Сенявин, решивший тот остров снова отобрать.

* * *

Вечером того же дня неутомимый «Венус» покидал гостеприимный Катторо. От форштевня с шипением распался крутой и упругий вал, за ним другой, третий. Пошли!

На дальнем конце причала виднелась одинокая женская фигурка. Женщина махала платком, прощаясь с судном.

– Кого это у нас так любят? – поинтересовался Развозов, окинув взглядом стоявших подле него на шканцах офицеров и остановив свой взгляд на Броневском. – Не твоя ли Маша?

– Моя! – выдохнул лейтенант и почему-то густо покраснел. – Сколько раз говорил, чтобы не провожала, а дома сидела. Да она и слушать не хочет!

– Ничего, в прощаниях да расставаниях моряцкие семьи только крепнут! – приободрил лейтенанта командир. – Хорошую ты жену себе нашел, дай Бог каждому из нас такую!

Из дневника мичмана Владимира Броневского: «Ветер был очень свеж. Фрегат распустил паруса, подобно лебедю взмахнул крыльями и полетел, изгибаясь между множеством тесно стоящих на рейде судов. Наклонившись набок, прошед весьма близко под кормою „Селафаила“, отдали честь адмиралу, и едва эхо последних выстрелов утихло в горах, фрегат был уже в море, все многолюдство рейда заменилось свистом ветра и шумом волн, разбивающихся о дикие