Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

— Все это неважно. Не после пяти часов во тьме. — Он отстранил ее ровно настолько, чтобы посмотреть на нее, но крепко держал за руки. — Я не говорю легкомысленно, ты понимаешь?

— К утру ты забудешь, что вообще говорил.

Его голос огрубел.

— Не забуду! Я знаю, чего хочу. Лотосоглазая, я устал от наших поединков. Ты разделишь со мной мою жизнь, какой бы она ни была и сколько бы ни продлилась. Достаточно ясно?

— Вполне… ясно. Но ты, должно быть, сошел с ума. Завтра…

Он схватил ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.

— Молчи, — прошептал он. Он поцеловал ее, сначала нежно, затем снова, совсем не нежно, и она отдалась этому.

«Неважно, что будет завтра, — подумала она. — Ничего неважно…» Она строила воздушные замки, подобные дворцам.

Шефту резко отпустил ее, опустил руки и отошел на шаг.

— Крошка, это нужно прекратить. — Он сделал глубокий, прерывистый вдох. — Мне все еще нужно показаться там, внутри, чтобы меня не начали оплакивать, как мертвого, а тебе нужно вернуться к своему лодочнику.

— Да, — дрожащим голосом произнесла Мара. Замки все еще стояли, башня над воздушной башней. — Надеюсь, он меня дождался. Ты видел Неконха?

— Прежде чем прийти сюда. Он уже плывет вниз по реке со своими пассажирами. Что до остального… — Шефту подошел ближе, понижая голос. — Ты должна завтра же добиться приема у царевича.

— Да, Шефту.

— Скажи ему, что все в порядке. Дверь заштукатурена и запечатана, как мы ее и нашли, а камни возвращены на место. Теперь в гробнице есть второй обитатель, но…

— В ней… что?

Он молча встретил ее взгляд, и она вздрогнула.

— Неважно, — тихо сказал он. — Не упоминай ничего из этого — ни о факеле, ни о каких-либо проблемах. Все сделано и кончено. Я хочу лишь забыть об этом. Скажи ему, что золото спрятано — под рукой, чтобы оплатить наши обещания, когда придет время. Да, и скажи ему, что вельможа Ха-Хепер — один из нас, я говорил с ним… Осирис! Это было лишь сегодня днем. Кажется, прошел год.

— Ах, Шефту, как же ты, должно быть, устал! — Она порывисто протянула руку. — Ты скоро пойдешь отдыхать?

— Не бойся! — Он улыбнулся, накрыв ее руку своей, и сжал ее крепко, а потом еще крепче. — Мара, — прошептал он.

Внезапно его лицо изменилось. Он разжал ладонь и посмотрел на ее палец. Слишком поздно она ощутила твердый контур кольца, словно огненный обруч, впивающийся в ее плоть.

Она не смогла сдержать невольную попытку отдернуть руку, как не смогла бы вырваться из железной хватки, внезапно ее сковавшей. Она стояла как парализованная, пока он медленно поднимал на нее глаза. Теперь перед ней был прежний, опасный Шефту.

— Я тронут, — тихо сказал он, — что ты так долго хранила эту безделушку на память.

— Ты сердишься, — выдохнула она. — О, Шефту, мне следовало давно тебе сказать. Старик в Абидосе ничего не взял за помощь. Но я боялась, если скажу, ты заставишь меня вернуть его… — Хвала богам, ее голос был на удивление твердым, несмотря на головокружение от страха. — Это было глупо с моей стороны, возможно, даже дурно. Вот, возьми, Шефту…

— Нет, прошу! — Он помолчал мгновение, затем осторожно отпустил ее руку. — Оставь его в знак моего… уважения.

Мара попыталась улыбнуться. Почему он стоял так неподвижно, просто глядя на нее? Он думал. О чем? По этому непроницаемому лицу никогда ничего нельзя было понять.

— Оставлю, если ты уверен, что хочешь этого… Оно приносило мне удачу весь день. Думаю, в нем заключена могущественная сила. Я надела его сегодня, чтобы ты вернулся целым и невредимым, и, может быть, это…

— …я обязан ему жизнью? — плавно закончил он. — Да, возможно, ты права, крошка. Возможно, так и есть. — Он выпрямился, нарочито расслабился и улыбнулся — тепло, доверительно, как умел улыбаться только он. — Я должен тебя покинуть, Лотосоглазая, хотя сегодня, признаюсь, мне особенно не хочется. Будь здесь завтра, как только стемнеет. Для меня это не может случиться слишком скоро.

Сколько в этом было иронии? Он не дал ей шанса выяснить, ибо быстро повернулся, пересек двор и скрылся за дверью таверны.

Мара стояла неподвижно там, где он ее оставил. Луна незаметно ползла выше по ночному небу, и легкий ветерок шевельнул складку ее рукава. Она вздрогнула. Внезапно она сорвала кольцо с пальца и со всей силы швырнула его через двор. Развернувшись, она слепо пошла к воротам, затем замедлила шаг, остановилась. Помолчав, она вернулась, тщательно поискала кольцо и наконец нашла его. Оборванка не станет швыряться состоянием, даже чтобы утолить самое горькое разочарование. Такие жесты — для богатых и защищенных, чьи воздушные замки реальны.

Сунув кольцо за пояс, она поспешила из двора и по темным, зловещим улицам к реке.

«Я в безопасности, — говорила она себе. — Он мне поверил. Конечно, все хорошо. Разве он мог бы так улыбаться, если бы это было не так?»

Да, мог, и она это знала.

* * *

Часть шестая

Ловушка

* * *

Глава 20

Наживка

Маленькое пламя, все еще горевшее в прикроватной лампе Шефту, мерцало оранжевым и прозрачным в потоке утреннего солнечного света. Старый Иренамон, как обычно войдя в комнату с завтраком для своего господина, в изумлении остановился при виде этого. Поставив поднос с фруктами и мягким сыром, он поспешил обогнуть высокое ложе, где все еще лежал его господин, и взял колпачок для гашения, стоявший на столике рядом с лампой. Но, к его еще большему изумлению, вельможа Шефту резко сел, схватил его за запястье и прорычал:

— Оставь! Не трогай!

— Но, ваше сиятельство! — в недоумении возразил Иренамон. — Я лишь хотел погасить лампу.

Шефту отпустил запястье старика и провел рукой по глазам. Дневной свет ярко и чисто падал на сбитые, перекрученные покрывала и льняные простыни. Ночь кончилась.

— Конечно, — сказал он уже спокойнее. — Погаси, Иренамон. Боюсь, я не совсем проснулся.

— Да, вот оно что, все еще спите. — Иренамон погасил пламя и, ковыляя, обошел ложе, чтобы расставить фрукты для