Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

Салли бросил на него тяжёлый взгляд.

— Я просто приводил пример. Но нет, не был. Хотя отреагировали так, будто был. Сотни поездов не пустили в город, тысячи людей эвакуировали. Транспортное управление вызвало антитеррористическую группу, а у полиции Нью-Йорка здесь была сапёрная команда. Собаки, натасканные на взрывчатку, ничего не учуяли, но с сундуком всё равно обращались так, будто он вот-вот взорвётся. Пара парней, что работают с этими собаками… один из них раньше тренировал их на поиск трупов, и он хорошо знает этот запах. Он сказал, что, по его мнению, в сундуке тело. Оказалось, он был прав.

Дрейк положил руку ему на плечо, он терпеть не мог наблюдать, как страдает его друг.

— Салли…

— Это был Лука, — сказал Виктор, его челюсти сжались, а в глазах сверкнул гнев. — Но не весь, Нейт. Без рук и без ног. Только туловище. Голову ему тоже отрезали, но она, по крайней мере, была в сундуке. Тот, кто его убил, ампутировал ему конечности не для того, чтобы его было труднее опознать, иначе бы они не положили его…

Салли запнулся. Усмехнувшись, он снова сунул сигару в рот и уставился на место за жёлтой лентой. Поезд через две платформы от них тронулся, громко лязгая колёсами, и Дрейк подумал, не наблюдает ли за ними до сих пор проводник. Он задавался вопросом, почему копы или ФБР ещё не набросились на них с вопросами, что они здесь делают. Если бы в сундуке оказалась взрывчатка, а не мёртвый друг Салли, они бы никогда не смогли сюда спуститься, чтобы их не остановили. Но убийство не привлекало такого же внимания.

При жизни Лука Хзуяк был археологом, профессором колледжа и коллекционером древностей. А ещё он был одним из старейших и самых дорогих друзей Виктора Салливана, человеком, который считал современное понимание истории такой же загадкой, как и грядущее завтра. Лука был известен тем, что выводил из себя коллег и работодателей, отказываясь мириться с общепринятыми версиями исторических событий, особенно касающихся древних времён. В последние годы он зарекомендовал себя как успешный автор спорных исторических книг, написанных доступным для широкой публики языком. Дрейк встречался с Лукой, может быть, раз десять, и тот ему очень нравился. Он мог живо представить себе озорное лицо этого человека и то, как он всегда поглаживал свою эспаньолку, словно какой-то мультяшный дьявол. Лука никогда не осуждал Салли за ту работу, которой они с Дрейком занимались, в основном потому, что считал, что самые значимые доказательства, способные оспорить версии историков, поступают от расхитителей гробниц и охотников за сокровищами.

— Мне жаль, Салли, — пробормотал Дрейк. — Такое не должно случаться ни с кем, а уж тем более с таким человеком, как Лука. Копы что-нибудь нарыли?

Дрейк не стал спрашивать, откуда у Салли информация о том, что тело было обнаружено. Было очевидно, что у него есть источник в полиции Нью-Йорка, что, в общем-то, не удивляло. У Салли, казалось, почти везде был свой собутыльник или приятель по азартным играм. Шесть лет назад они провели несколько дождливых недель в Бутане в поисках древних масок демонов и животных. В первый же день они пошли на рынок, чтобы найти что-нибудь, что укроет их от дождя, и человек, продававший козий сыр и вино, хлопнул Салли по спине и обнял его как давно потерянного брата. Когда парень отстранился, Дрейк заметил в его глазах настороженное подозрение. Они с Салли были друзьями, но не доверяли друг другу. Похоже, это была распространённая динамика в его отношениях, и она простиралась от Бутана до Соединённых Штатов и острова Пасхи. Дрейк доверял Салли, по крайней мере, в большинстве случаев, но одна из первых вещей, которым тот его научил, заключалась в том, что определённая доля недоверия полезна и поможет ему выжить.

Но контакт Салли в полиции Нью-Йорка не сильно помог.

— У них шиш с маслом, — хмыкнул Виктор.

Дрейк нахмурился, повернувшись, чтобы взглянуть на мерцающие лампы.

— Серьёзно? Это же Центральный вокзал. У них тут повсюду должны быть камеры.

— Конечно, они есть. Но это не значит, что все они работают. Когда бюджет урезан, приходится делать выбор и кое-что остаётся за бортом, — пробормотал Салли, снова повернувшись к нему. — Но у нас есть то, чего нет у копов.

— И что же?

Во взгляде Салли смешались боль и гордость.

— У нас есть Джада.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дрейк и Салли сели на поезд-челнок, курсирующий между Центральным вокзалом и Таймс-сквер, а затем пересели в другой вагон метро, на этот раз направлявшийся на север. Они сидели молча, и Салли с опаской поглядывал на других пассажиров. Свет то и дело мигал, превращая царапины, оставленные на окнах вандалами, в причудливые шрамы. Сиденье под Дрейком было распорото, но это беспокоило его меньше, чем запах, пропитавший воздух — едва уловимые ароматы пота и мочи, словно призраки чьей-то застарелой вони. Вагон грохотал по рельсам, убаюкивающе раскачиваясь взад-вперёд, и это, возможно, и усыпило бы Дрейка в день, не омрачённый убийством.

Салли огляделся по сторонам; таким параноиком Дрейк его ещё никогда не видел.

— Что происходит, Салли? — тихо спросил Нейт. Он огляделся, чтобы проверить, не обратил ли на них кто-нибудь внимание — паранойя его друга была заразительной. Но это было нью-йоркское метро; как правило, люди здесь делали вид, что они одни в поезде. — Почему ты прячешь Джаду?

— Это была не моя идея, — пробормотал Салли, бросив на Дрейка резкий взгляд. — Она не станет говорить с копами, потому что боится закончить так же, как её отец.

— Она знает, кто это сделал? — с интересом спросил Нейт.

— Нет. Но, возможно, она знает, почему. А теперь заткнись. Скоро будем на месте.

Дрейк не стал спорить. Он видел, что убийство Луки напугало Салли. Если тот хотел перестраховаться, опасаясь, что Джада тоже может быть в опасности, Дрейк не винил его. Салли был крёстным отцом девушки и относился к этой роли серьёзно. После смерти Луки он сделал бы всё необходимое, чтобы девушка ни в чём не нуждалась.

Хотя она ведь уже не была девочкой, не так ли? Последний раз, когда Дрейк видел Ядранку Хзуяк, ей было одиннадцать или двенадцать лет. В последующие годы он смутно осознавал, что девочка растёт, и это происходило