Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

так далеко от поля его зрения, что сейчас ему было трудно представить Джаду взрослой. Лет пять или шесть назад они с Салли и Лукой ужинали в маленькой забегаловке в Сохо, которая, казалось, не менялась десятилетиями. За ужином Лука упомянул, что Джаде нравится в колледже, а значит, сейчас ей должно было быть около двадцати пяти. Но он никак не мог выбросить из головы образ той маленькой девочки, которой она когда-то была.

Когда поезд подъехал к станции «79-я улица», Салли хлопнул Дрейка по колену и встал, проскользнув мимо стоявших пассажиров. Дрейк последовал за ним, улыбнувшись, когда обходил молодую женщину на сносях.

На платформе Салли прислонился к стене газетного киоска и подождал, пока поезд закроет двери и отъедет. Дрейк считал, что тот излишне осторожничает, но он изменил свои планы, прилетел в Нью-Йорк и был в движении с тех пор, как сошёл с самолёта в аэропорту. Пара минут передышки были как нельзя кстати. К тому же, он знал эту игру. Салли хотел подождать, пока платформа опустеет, чтобы любому, кто мог бы за ними следить, было труднее оставаться незамеченным.

Когда высадившиеся пассажиры разошлись, а поезд уехал, Салли поравнялся с Дрейком, и они в молчании поднялись по лестнице. На улице по тротуару гулял прохладный осенний ветерок, а дневные тени стали длиннее. Салли повернул в сторону верхнего города, и Дрейк терпеливо выждал, пока они не отошли на полквартала от входа в метро, прежде чем заговорить снова.

— Давай, Салли, — начал он. — Терпение — добродетель, но она никогда не была моей сильной стороной. Ты притащил меня через полстраны…

— Ты был в Чикаго. Это даже не половина пути.

Дрейк нахмурился.

— Я всегда был не в ладах с дробями. Но не в этом суть. Лука мёртв, и, судя по тому, как ты себя ведёшь, очевидно, ты думаешь, что тот, кто его убил, на этом не остановится. Если уж ты втягиваешь меня в ситуацию, где я могу оказаться в сундуке с недостающими частями тела, я бы хотел, по крайней мере, знать, во что я ввязываюсь.

Салли бросил на него тяжёлый взгляд.

— Я бы тоже хотел это знать.

Он глубоко вздохнул, словно уступая, и огляделся, чтобы убедиться, что никто не обращает на них особого внимания, а затем сунул руки в карманы и, глядя прямо перед собой, заговорил тихим голосом:

— Вот какой расклад, — начал Салли. — Может, помнишь, что мать Джады умерла, когда та была ещё ребёнком.

— Рак груди, кажется? — спросил Дрейк.

— Лёгких, — поправил Салли. — Пару лет назад Лука снова женился, на женщине по имени Оливия. Джада называла её «злой мачехой». Оливия Хзуяк работает в компании под названием «Феникс Инновейшнс». Генеральный директор — парень по имени Тир Хенриксен… норвежец, кажется. «Феникс» в основном производит оружие, у них деловые партнёры по всему миру, но есть и исследовательский отдел, который держит всё в строжайшем секрете.

— Почему это имя кажется мне знакомым? — пробормотал Дрейк, насторожившись, когда в поле его периферийного зрения замедлилась машина. Это оказалось просто такси, высаживавшее пассажира, Салли уже заставил его шарахаться от каждой тени. — Я имею ввиду, Тир Хенриксен, не корпорация.

— Я так и думал, что ты вспомнишь, — ответил Салли. — Хенриксен — коллекционер древностей, и он не брезгует приобретать вещи сомнительными способами, если законный подход не срабатывает.

— Он наймёт контрабандистов и воров, если придётся, — уточнил Дрейк.

Салли вскинул бровь.

— Знаю. Можешь себе представить? Жулики и злодеи!

Дрейк ничего не сказал. Салли шутил, но Дрейку было не до смеха. Он обходил правила, а иногда и нарушал их, и его работа сводила его с довольно неприятными личностями, но себя он к ним не причислял.

— Три месяца назад Хенриксен вышел на Луку через Оливию, пытаясь вовлечь его в частный проект, — продолжил Виктор. — У Луки, полагаю, было дурное предчувствие насчёт предложения Хенриксена. Он во всём разобрался, начал проводить исследования, которые хотел Хенриксен, и наткнулся на что-то, что обеспокоило его настолько, что он отказался. Только на самом-то деле он не отказался. Он продолжал работать над проектом, но уже на себя, а не на Тира Хенриксена.

— Всё это как-то туманно.

Они прошли пару кварталов и теперь остановились на углу 81-й улицы и Бродвея в ожидании светофора. На юго-восточном углу перекрёстка был «Старбакс», и Дрейк почувствовал, что ему дико хочется кофе, но он всё же сосредоточился на Салли и людях вокруг. Молодая деловая женщина, по его прикидкам, индианка или пакистанка, вела на поводке крошечную собачку, семенившую рядом. Двое мужчин перешли дорогу, неся стаканчики из «Старбакса» и смеясь. Дрейк не видел никакой угрозы, но чувствовал её, хотя и полагал, что это в основном из-за картины, которую рисовал сегодняшний день.

— Сначала всё, что Лука рассказал Джаде, — это то, что Хенриксен хотел, чтобы он разгадал для него одну загадку, в основе которой лежало какое-то сокровище. Что-то бесценное, — пробормотал Салли. — Что-то…

— За что стоит убивать, — закончил Дрейк.

— Похоже на то, правда? — спросил Салли.

Цвет светофора сменился, и они продолжили идти на север по Бродвею.

— Значит, Лука хотел забрать сокровище себе, — предположил Дрейк.

— Мне кажется, это на него не похоже. Лука бы не стал так рисковать. Он любил свою работу и свою дочь, и у меня всегда было впечатление, что ему этого вполне достаточно для счастья.

— Без обид, Салли, но ты виделся с Лукой раз в пару лет. Люди меняются. И даже если Лука не изменился, ты не можешь залезть кому-то в голову и увидеть мир его глазами.

Но Салли лишь покачал головой.

— Ничего подобного! Я знал его так же хорошо, как знаю тебя. И Джада со мной согласна. Она говорит, что её отец не был взволнован так, как бывает взволнован человек, который думает, что вот-вот заполучит что-то особенное. Она говорит, что её старик просто выглядел напуганным. Когда она надавила на него, он сказал, что проект Хенриксена опасен, и единственный способ его остановить — это найти сокровище раньше, чем это сделает он.

Они свернули на 82-ю улицу. Мимо них прошёл старик, его длинное шерстяное пальто было слишком велико для его усохшей фигуры, и Салли подождал, пока они не отойдут от него на дюжину шагов, прежде чем остановился