Первый Выбор - Канира

Не слушая его, я поднял руку и позволил Истине проявиться между нами.

Пространство вокруг нас внезапно заполнилось образами — десятки, сотни миров, где Азазель являлся не как благодетель, а как искуситель. Его аватары принимали разные формы: элегантный бизнесмен, предлагающий сделки предпринимателям; мудрый профессор, шепчущий студентам о тайном знании; очаровательная женщина, соблазняющая политиков властью.

— Московский чиновник — только одна из твоих масок, — сказал указав в его сторону мечом. — Покажи ему всю правду, Пустота.

Образы стали отчётливее, болезненно реальными. На планете Кефира VII Азазель заключал контракты с торговцами, обещая им богатство в обмен на их человечность. В реальности Земли-586 он был антикварным дилером, покупающим души за древние артефакты. В измерении Хештала он принял облик детского психолога, медленно развращающего юные умы.

— Нет! — воскликнул Азазель, но его голос дрогнул. — Это не… это было давно! Я изменился! Это не я Истинный!

— Изменился? — Я взмахнул рукой, и образы стали ещё ярче. — Покажи мне хоть одну душу, которую ты вернул. Хоть один контракт, который расторг. Хоть одного человека, которого освободил от своих оков.

Тишина была оглушительной. В образах вокруг нас тысячи людей по всей местной мультивселенной несли на себе печать сделок с Азазелем — некоторые довольные своим выбором, другие отчаянно пытающиеся найти выход, третьи уже потерявшие всякую надежду.

— Москва — это только твоя последняя игра, — продолжил я, чувствуя, как праведный гнев наполняет мою сущность. — Более изощрённая, более тонкая. Ты не покупаешь души напрямую — ты делаешь людей зависимыми от твоих решений. Ты превращаешь их в марионеток, которые думают, что танцуют по своей воле.

— Это ложь! — крикнул он, и вокруг него взорвалась волна тьмы. — Я помогаю им! Я делаю их жизни лучше!

— Ты делаешь их зависимыми от себя, — ответил я, призывая Свет. — Каждое одобрение, каждый совет, каждое случайное стечение обстоятельств — всё это нити, которыми ты опутываешь их души.

Клинок начал гореть в моей руке — не просто оружие, а воплощение справедливости всего Творение. Его сияние было настолько ярким, что даже Пустота начала отступать, создавая вокруг нас арену света.

Азазель взмахнул руками, и его истинная сила наконец проявилась. Он был не просто падшим ангелом — он был одним из Принцев Ада, командующим легионами, владыкой тысячи миров. Пространство вокруг него треснуло, обнажив алые разломы реальности.

— Если ты хочешь войны, Михаил, — прорычал он, и его голос эхом отозвался в сотне измерений, — то получишь её!

Из трещин в реальности хлынули его слуги — не демоны, а искажённые души тех, кто заключил с ним сделки. Они не были злыми; они были пустыми. Лишёнными собственной воли, они существовали только как продолжение его желаний.

— Видишь, что ты создал? — воскликнул я, рассекая мечом ближайшую к нам фигуру. Она рассыпалась в пыль, но её лицо на мгновение приобрело человеческое выражение — не злобы, а благодарности за освобождение.

— Они счастливы! — настаивал Азазель, направляя на меня волны своих приспешников. — Они получили всё, чего хотели!

— За цену своей сущности!

Битва развернулась на огромном масштабе. Каждый взмах моего меча освобождал десятки порабощённых душ, каждая волна его тьмы вызывала к существованию новые легионы зависимых. Мы сражались не только в Пустоте, но и через все реальности, где он оставил свой след.

Пространство вокруг нас рвалось и восстанавливалось, законы физики переписывались с каждым ударом. Звёзды гасли и рождались заново, галактики сворачивались в точки и разворачивались обратно. Наша битва угрожала самой структуре местного уголка Творение.

— Достаточно! — крикнул я, высвобождая всю свою мощь.

Свет, исходящий от меня, был не просто сиянием — это была концентрированная Воля Творения. Он пронзил защиту Азазеля, рассеял его слуг, очистил искажения реальности.

Он упал на колени, его крылья обвисли, вокруг него не осталось ничего, кроме пустоты и раскаяния.

— Ты… ты прав, — прошептал он. — Я потерялся. Так давно потерялся, что забыл, кем был когда-то.

Но в его глазах я увидел не истинное раскаяние, а только сожаление о поражении. Он был слишком древен в своём падении, слишком глубоко погряз в своих играх с человеческими душами. Он не признавал Правосудие. Лишь думал о выходе из этой ситуации.

— Я предлагал тебе искупление. Ещё давно. Но ты выбрал продолжать свою игру. Теперь выбор остаётся только за мной.

Я поднял руку, и из неё истекла чистая Сила — не разрушительная, но связующая. Она обвила Азазеля, формируя вокруг него сферу белого света, которая сжималась, уплотнялась, пока не стала размером с жемчужину.

— Н-е-е-…— Он не смог закончить.

— Тюрьма из моей собственной сущности, — объяснил я, поднимая маленький светящийся шар. — Здесь ты не сможешь влиять на чьи-либо решения. Здесь у тебя будет только время — время подумать, время понять, время, может быть, найти путь к истинному искуплению.

Внутри шара крошечная фигурка Азазеля билась в безмолвной ярости, но звука не было слышно. Его сила была заперта вместе с ним, его влияние на мультивселенную — прервано.

Я спрятал Тюрьму под плащ, но на самом деле поместил её в самую глубь своей сущности, туда, где даже другие Архангелы не могли бы её найти без моего согласия. Возможно, через тысячелетия Азазель найдёт мудрость. Возможно, никогда. Но попытка должна быть дана каждому.

Пустота вокруг меня начала восстанавливать свой обычный серый покой. Разрывы в реальности затягивались, освобождённые души находили путь к своему окончательному покою. Но в том измерении, в Москве оставались люди, которые зависели от решений падшего.

Анна Петровна со своим фондом. Дмитрий Волков с его проблемами. Марина Кузнецова с её мечтами. Сотни других, чьи судьбы висели на нитях, протянутых хитрым демоном.

Я должен был вернуться. Не для того чтобы заменить Азазеля в его игре, а для того чтобы позволить людям найти собственные пути. Разорвать нити зависимости, не разрушив при этом их надежды.

Дождливая Москва встретила меня тем же серым светом, что и несколько часов назад. Но теперь я знал: в этом городе нет больше кукловода. Есть только люди с их выборами, мечтами и правом на ошибки.

И это было правильно. Я поднял руку и щёлкнул пальцами. Свет обвил этот город. Готово.

Завтра утром кабинет Петра Сергеевича Козлова останется