Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

Мецн стал лихорадочно перебирать в памяти потенциальную жертву. Я почему-то подумал про Грацию и тут же стал отгонять от себя эту ужасную мысль.

– Смотри Тигран, – продолжил в назидательном тоне Митридат, – если слукавишь и пожертвуешь Богам не самое сокровенное, то будешь жестоко наказан.

Мецн заметно смутился, но потом опомнился и сказал:

– В моей конюшне есть пара великолепных белых коней. Я думаю, эта жертва придётся Богам по душе?

– Отлично! – восторженно сказал Митридат и у него страстно заблестели глаза, – вели их привести.

Через некоторое время перед царским шатром беспокойно загарцевали два великолепных скакуна. Хорошо ухоженные, с длинной гривой, с мощной рельефной мускулатурой они представляли собой чудесное зрелище достойное мифических сюжетов.

Царь подошёл к коням и по очереди, принялся их напутствовать. Кони фыркали ему в ответ, широко раздувая ноздри. По всему было видно, что прощание далось ему с трудом, и когда Тигран возвращался, глаза его блестели.

– Резать этих чудо-коней, подобно жертвенным баранам, не следует. Есть способ более достойный, – сказал Митридат и, обращаясь к своему постоянному спутнику, добавил, – что скажешь, Архи? Хочешь показать римлянам дорогу к Богам? Ведь ты всю жизнь мечтал об этом.

Смысл этих слов мы не сразу уловили. Архилай, который молча стоял в сторонке, сразу оживился.

– Да, мой повелитель, мечтал!

Он глубоко дышал, глаза его неестественно блестели.

– В таком случае, прикажи запрячь эту двойку в колесницу, – сказал Митридат.

Когда всё было исполнено, Архилай ловко вскочил в повозку. Царь Понта подошёл к нему.

– Смотри, ты волен отказаться, и тогда Феоктист вместо тебя окажется среди Богов, – тихо промолвил Митридат.

По всему было видно, что царь Понта не хотел расставаться со своим верным спутником. Белокурый паж Феоктист, который являлся точной копией Митридата в молодости, услышав своё имя, радостно воспрянул и поддался вперёд.

– Дозволь мне, повелитель, вознестись к Гелиосу! – сказал он воодушевлённо.

Слова его звучали искренне, без тени страха. Однако Архилай сердито перебил его:

– Мой повелитель, – сказал он, – рано или поздно нам всем уготована смерть. Так пусть же Феоктист попадёт потом в подземное царство Аида. Я же намерен взирать на него с небес.

– Хорошо, будь по-твоему, – согласился Митридат.

Он вознес руки к небу и произнёс:

– О, великие Боги! Примите от нас эту жертву и дайте нам силы одолеть врага!

Все подняли головы вверх и стали подобострастно разглядывать кучерявые облака. Архилай хлестнул вожжами по спинам коней, и колесница рванулась вперёд. Солнце уже заходило за горизонт. На фоне огненного заката силуэт колесницы, запряжённой двойкой великолепных коней с развевающимися на ветру гривами, мчался к краю обрыва. Он был хорошо виден и со стороны противника. Несомненно, там тоже следили за этим великолепным и в то же время страшным зрелищем.

– Он же разобьётся! – воскликнул я.

– На этой земле ему больше нечего делать. Улететь к Гелиосу на колеснице с белыми конями, – вот его заветная мечта, – произнёс восторженно Митридат.

Колесница домчалась до края обрыва и полетела вниз. Я с ужасом посмотрел на царя Понта. Глаза его выражали неописуемый восторг.

– Молодец, Архи! – прошептал он, – тебе не придётся скучать в одиночестве. Я долго тут не задержусь.

С рассветом армянский рожок протрубил подъём, и ратники, проснувшись, принялись выстраиваться в ряды. Среди них я не сразу узнал крупноголового Шанпоча. Он сидел на коне, весь в сверкающих доспехах с длинным мечом на поясе. Рядом стоял оруженосец с копьём и овальным щитом. В его обязанности входило своевременное подношение оружия в бою. Раньше Шанпоч не нуждался в его услугах, но теперь, когда он стал конником, то был вынужден соблюдать все законы войны. Я вспомнил нашу первую встречу во дворце в Антиохии, когда он, притворившись потешником, обеспечивал безопасность царя. Видели бы его тогда солдаты, которые шли с ним сейчас в бой. Сегодня он стал во главе тяжёлой конницы армян, и уже ничто не напоминало того царского шута.

Царь подскакал к нему и сказал:

– Ну, смотри, Вреж. Ты должен оправдать своё имя. Покажи римлянам всю силу армянского оружия. Отомсти за гибель Баграта.

– Непременно! – бодро ответил тот.

– А ты всё больше стал походить на своего отца, – с тоскливой улыбкой заметил царь и добавил вполголоса, – береги себя!

Мы с Меружаном тоже подошли к Шанпочу.

– Мне стало известно, что Юлиан Петроний на той стороне, – произнёс Меружан тихим голосом.

– Я знаю, – ответил Шанпоч, – он не дошёл тогда до Парфии. Сбежал по дороге. Ты думаешь, я не догадался, кто подстроил ловушку Баграту? Эх, Меружан! А ведь это ты его привёл к нам.

Лицо Шанпоча было скрыто под шлемом, но его интонация выдавала накопившуюся злость.

.– Встретишь эту змею в бою – убей! – невозмутимо ответил Меружан.

– Успокойтесь. Петрония римляне не пустят в бой, – сказал я, – забыли, что у него плохое зрение? Достаточно того, что он сообщил Лукуллу все наши слабые стороны.

– Ладно. Продолжим этот разговор после боя, – сказал Шанпоч и тронулся с места.

Войско последовало за ним. Одновременно погонщики-индусы двинули слонов. Стадо великанов, громогласно трубя, устремилось на врага.

Слоны в атаке – зрелище не для робких. Огромные животные с грозно торчащими бивнями, громко ревя, поднимая тяжёлыми ногами тучи пыли и сотрясая при каждом шаге землю, могли ввергнуть в панику любое, даже самое, храброе войско.

Я перевёл взгляд на римский лагерь. Там всё было готово к отражению атаки тяжёлой конницы Шанпоча. Хорошо осознав важность момента, римляне выдвинули в первые ряды самых опытных солдат – триариев. Те прикрылись продолговатыми щитами и выставили частокол длинных копий. Именно закалённые в боях легионеры должны были выстоять против мчавшихся лавиной тяжёлых конников. Проиграет тот, кто первым дрогнет, и потому нужны были самые хладнокровные воины.

Шанпоч мчался впереди клина, и когда подошёл достаточно близко, на его войско полетели тучи стрел. Римские лучники, надёжно прикрытые спинами солдат первых рядов, работали в две шеренги. Пока первая заряжала лук, вторая пускала стрелы. Стрельба была пока не прицельной. Лучники метили в небо, под большим углом, и стрелы приземлялись на головы армянских конников. Одновременно принципы из средних рядов метнули дротики. Конники падали, несли потери, но ряды опять смыкались, и атака продолжалась.

Шанпоч нёсся впереди, не обращая внимания на тучи стрел, копий и дротиков. Однако триарии тоже не дрогнули и стояли уверенно, выставив копья на мчавшихся коней. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Наступал самый ответственный момент.

Вдруг конь Шанпоча, видимо, почувствовав колебания всадника, громко заржав, резко