Флетчер и мятежники - Джон Дрейк

— Да, — осторожно ответил он. Он был настороже.

— Я спас тебе жизнь, не так ли?

— Да, — сказал он, на этот раз уже внимательнее. Он вспоминал наше последнее плавание на «Планджере». Хорошо! Я решил ковать железо, пока горячо.

— Ты бы утонул без меня, верно?

— Да.

— Так дашь ли ты мне шанс объясниться?

— Я выслушаю тебя, Босуэлл, — сказал он. — Я тебе это должен.

— Что ж, — сказал я, — во-первых, я не Босуэлл… Я Флетчер…

И я рассказал ему историю своей жизни. Я рассказал ее так быстро, как только мог, и рассказал ему правду о том, что Койнвуды — Александр, Виктор и, прежде всего, леди Сара — со мной сделали.

Нет ни малейшего сомнения, что я обязан своей жизнью, в первую очередь, тому, что Фрэнсис Стэнли мне поверил. А поверил он потому, что был мне благодарен, но также и потому, что был малый неглупый и подловил меня на нескольких моментах, чтобы проверить, сходится ли мой рассказ, а он сходился, поскольку был чистой правдой. И было еще кое-что. Я так полагаю, что Стэнли не интересовался женщинами и потому был неуязвим для чар мадам. Не поймите меня неправильно: он не был жеманным щеголем, но я уверен, что его желания лежали где-то в стороне от женщин, да и от мужчин, впрочем, тоже, и поэтому он остался на моей стороне.

Марлоу и бо́льшая часть команды поднялись на палубу, пока мы разговаривали, и я ловил на себе грязные взгляды от каждого из них, а от самого Марлоу — в особенности, что было верным предзнаменованием грядущего и чертовски досадно. После этого Марлоу игнорировал и меня, и Стэнли, и занялся своими обязанностями. Когда пришло время бросать лаг, он прошагал к кормовому лееру с юнгой, несшим большую катушку линя, и другим, с песочными часами, и демонстративно отказался меня замечать, хотя находился в шести футах от того места, где я, склонившись, беседовал со Стэнли. Он едва кивнул даже самому Стэнли, который был его другом пятнадцать лет.

— Видишь? — сказал я Стэнли, когда Марлоу ушел. — Это ее работа.

— И ты действительно думаешь, что она попытается тебя убить?

— Ни малейшего сомнения, — ответил я.

— Оставь Марлоу мне, — сказал Стэнли. — Мы не зря столько лет ходили вместе, чтобы не доверять друг другу.

И он попытался, и потерпел неудачу. Стэнли сделал все возможное, чтобы защитить меня перед капитаном Марлоу, но это не принесло ни малейшей пользы и лишь усугубило раскол между двумя друзьями. Однако в других кругах Стэнли добился большего успеха. Многие из команды служили с Марлоу и Стэнли годами, и некоторые из них были готовы поверить заверениям Стэнли в моем добром нраве. В результате команда раскололась на две партии: ее и мою.

Из девятнадцати мужчин и шести юнг в команде одиннадцать, включая самого Марлоу (и всех шестерых юнг, чего бы они там ни стоили), приняли сторону леди Сары. Это оставило меня с девятью людьми, включая меня самого и Стэнли. Поначалу все было просто неприятно — проклятия и злые взгляды, группировки распадались и собирались по-новому. Так продолжалось около недели, пока «Эмиэбилити» медленно шла через Карибское море, направляясь к полуострову Флорида.

У леди Сары было преимущество в виде ее полного гардероба платьев и украшений из сундуков и коробок, которые она привезла с собой. Эту панораму ослепительных шелков и атласов она использовала с максимальным эффектом, щеголяя по кораблю каждый день в новом наряде. В отсутствие горничной ей помогал облачаться в эти творения самый молодой юнга, и этому юному джентльмену завидовал весь корабль.

«Смоляные куртки» были просто ослеплены чудом, даже те, кто был верен Стэнли. Они никогда не видели ничего подобного, по крайней мере, так близко. У нее находилось доброе слово для всех, кроме меня, конечно, от которого она всегда съеживалась, словно ожидая удара. Она даже заставила меня пару раз задуматься, не следует ли мне извиниться перед ней, если вы можете в это поверить.

История, которую она распространяла, как и всякая хорошая ложь, была тщательно приближена к правде. Она признала меня незаконнорожденным сыном своего покойного мужа и утверждала, что я убил обоих ее сыновей (похоже, Виктор Койнвуд был мертв вместе со своим братом — это было для меня новостью, и чертовски хорошей новостью), а теперь пытаюсь убить ее, чтобы завладеть деньгами моего отца. Она рассказала им это и все остальное — что я дезертир и что свернул шею старой мамаше Коллинз. Я чуть не рассмеялся вслух, когда Стэнли пересказал мне ее описание Коллинз. Старая свинья превратилась в невинную шестнадцатилетнюю деву, отданную на преданную службу леди Саре ее матерью, старой служанкой, которая теперь будет убита горем из-за потери единственной дочери… и так далее, и тому подобное.

Беда была в том, что она рассказывала свои истории так хорошо, и была так чертовски прелестна, что завоевывала сердца каждый день, и я начал сомневаться в тех, кто был на моей стороне. А затем, как только я остался бы без поддержки, полагаю, получил бы нож в ребра или удар сзади, и меня бы тихонько швырнули за леер. Что-то в этом роде.

Но кое-что этому помешало, и это была вина самой мадам. Это был капитан Марлоу. Он влюбился в леди Сару. Он влюбился по-настоящему серьезно, как Ромео и Джульетта, а ведь он был женатым мужчиной за сорок, с шестью детьми и седьмым на подходе. Это была комедия и трагедия в одном флаконе.

Можно было видеть, как бедняга ходит за ней по пятам и выставляет себя дураком, наряжаясь в свой лучший сюртук, начищая пуговицы и приглаживая волосы жиром. Он даже раздобыл у кока муки, чтобы напудрить голову к ужину.

Напудрился он неумело и выглядел как пугало, но она сделала ему комплимент, и хлопала ресницами за столом, и положила свою руку на его, и смеялась над его древними шутками. Стэнли был там и рассказал мне об этом. Он сказал, что ему было грустно видеть, как обманывают человека, ибо Марлоу был грубоватой «смоляной курткой» с неотёсанными манерами и вечной жвачкой табака за щекой. Только идиот мог вообразить, что такая женщина, как Прекрасная Койнвуд, может увлечься им; идиот или человек, обезумевший от любви.

В противовес