Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

Не желая посредством брака с каким-либо из знатных родов возвышать его значение, искусственно создавать в нем совместника себе, совместника своему самодержавному роду, государь принужден был вывести этот вопрос из сферы прежних дружинных княжеских, т. е. частных, отношений в сферу отношений общих, чисто государственных; он принужден был опереться на массу и установить выбор невесты общий, так сказать, всенародный, без всякого лицеприятия в пользу каких-либо преданий или личных отношений и связей, а руководясь только непосредственными прямыми достоинствами невесты как женщины доброй, «ростом, красотою и разумом исполненной», к какому бы малому роду она ни принадлежала.

Великий князь Иван Васильевич выбрал невесту для своего наследника, сына Василья, из 1500 девиц, вызванных на смотрины от помещиков или служилых людей всей земли.

Этим действием была порвана одна из последних нитей, еще связывавших государя с княжескою и боярскою средою. Оно выводило его отношения к этой среде на полную свободу. Домашнее, личное государево дело становилось в этом случае делом общим, всенародным, общественным, в полном смысле государственным, что, конечно, в понятиях народа еще более возвышало личность государя, обобщало ее, ставило эту личность выше всех в русской земле. Государь женился и выбирал себе невесту не из привилегированной среды княжеских родов, как бывало в то время, когда он находился в равенстве с этою средою, сам принадлежал к этой же среде, т. е. к тому же княжескому роду, был одним из многих, – теперь, представляя собою уже особый царский самодержавный род и не находя невесты в совместном себе таком же царском или княжеском владетельном роде, он брал ее всенародно из семьи всего служебного сословия. Теперь уже только этот общий земский род мог соответствовать роду великого государя, соответствовать новому царственному значению московского государя как Государя всея Руси.

Но если такой смысл могла иметь женитьба самого государя или его наследника и вообще государевых сыновей, то в отношении замужества дочерей дело получало совершенно обратный смысл. Государь, вступая в брак с невестою, избранною всенародно, из всей служилой среды, не мог тем унизить своего царственного достоинства; напротив, он возвышал свою личность, придавая ей общенародное значение, ибо кто же, кроме государя, имел право всенародно избирать себе невесту? Но, выдавая дочь за кого-либо из подданных, хотя бы и самых вельможных и знатных, он возвышал тем личность этого подданного до несоответственного ей государского достоинства и вместе с тем унижал собственный царственный род до значения своего слуги. Все это сильно противоречило здравому государственному смыслу, которым всегда отличались московские великие князья, и вот почему для государевых дочерей брачное состояние потом совсем закрылось: они были принесены в жертву государственной необходимости. В XVII столетии Котошихин следующим образом объяснял этот печальный исход государственной предосторожности: сестры царские или и дочери, царевны, имея свои особые покои розные, живут, как пустынницы, «мало зряху людей и их люди; но всегда в молитве и в посте пребываху и лица свои слезами омываху, понеже удовольство имеяй царственное, не имеяй бо себе удовольства такого, как от Всемогущего Бога вдано человеком совокуплятися и плод творити. А государства своего за князей и за бояр замуж выдавати их не повелось, потому что князи и бояре их есть холопи и в челобитье своем пишутся холопьми. И то поставлено в вечный позор, ежели за раба выдать госпожу. А иных государств за королевичей и за князей давати не повелось, для того что не одной веры и веры своей оставить не хотят, то ставят своей вере в поругание. Да и для того, что иных государств языка и политики не знают, и от того б им было в стыд».

Мы упомянули, что великому князю Василью Ивановичу невеста была избрана из 1500 девиц. Так свидетельствует современник Василия Герберштейн. «С общего совета,– говорит он,– были собраны в одно место дочери бояр числом 1500 для того, чтобы князь выбрал из них супругу по желанию». Он объясняет также, что такой, общенародный, выбор невесты сделан был по совету великокняжеского казначея, грека Юрья Малого (Траханиота), который был самым приближенным лицом у великого князя и надеялся будто бы, что Василий возьмет себе в супруги его дочь. Но хитрые замыслы не удались, и великий князь избрал в невесты Соломониду Сабурову – дочь незначительного дворянина Юрья Константиновича Сабурова. Все это могло быть так, как рассказывает Герберштейн о происках придворного грека. Но не должно думать, что установление всенародного избрания государевой невесты произошло именно из этого частного, случайного обстоятельства, каким представляется замысел государева казначея. Оно, как мы говорили, явилось делом государственной необходимости и должно было на общем совете утвердиться какими-либо, тоже государственными, примерами. Только подобные примеры и могли действовать наиболее убедительно на Государеву Думу, как и на самого государя. Грек Юрий, без сомнения очень хорошо помнивший византийскую старину, выставил, по всему вероятию, готовый и вполне достойный образец для подражания московскому государю. Это древний обычай Византийской империи, где для молодых императоров точно так же невесты избирались со всей земли. Точно так, например, императрица Ирина выбрала невесту для своего сына Константина, с которым она царствовала вместе. Подробный рассказ об этом событии находим в старинном житии св. Филарета Милостивого[109], которое вообще очень любопытно и в археологическом отношении по изображению византийского быта в конце VIII столетия. Многие черты этого быта носят в себе вполне родственное сходство с нашим бытом XVI и XVII столетий и тем показывают, что они некогда служили образцами для нашей культуры.

Вот что повествует это житие об избрании царской невесты: «Посланы были смотреть для царя невесту нарочитые мужи по всей земле греческой, от востока до запада, от юга до севера. Пытание всюду творяху, они пришли между прочим в страну Понтийскую, в среду земли Вофлагонские, в весь, глаголемую Амния. Здесь царевы послы остановились на отдых в доме св. Филарета, у которого, кроме детей, были еще и три внучки-девицы. После пира, чудом устроенного, ибо в это время святой старец, прожив уже все свое великое богатство на милостыню, находился в бедности, послы спросили: есть ли у него подружие – супруга-хозяйка. Получив утвердительный ответ, они сказали старцу: „Да внидет теперь сюда подружие твое, яко да лобзает нас“. Она ж, призвана, вни-де. Увидавши ее, красну и добротою сияющу, хотя уже в старости сущу, послы вопросили: есть ли у них дщери и внучки-невесты? Старики отвечали, что есть: три дочери замужем, а три внучки уже невесты. Послы объявили, что желают видеть отроковиц, ибо изыскивают царю невесту, „тако заповедано бысть, да