Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

были казни, по Карамзину, пятая эпоха душегубства, в которую погиб в числе других князь Михайлович Темрюкович Черкасский – брат царицы Марьи. К сожалению, дело об этом розыске со множеством разных других дел, весьма важных для истории Ивана Грозного, до нас не дошло, и потому мы не имеем никаких оснований делать решительные заключения ни о той, ни о другой стороне.

Более подробностей о подобных событиях царской жизни сохранил нам XVII в. Так, следственное дело о болезни первой невесты царя Михаила Феодоровича, Марьи Хлоповой, довольно близко знакомит нас с характером дворских отношений в этих обстоятельствах и вообще с подробностями домашней жизни избранных государевых невест. По вступлении на царство 16-летний Михаил Феодорович – юноша кроткий и тихий, благоуветливый и покорный, как отзывается о нем летописец, до возвращения из плена своего отца, Филарета Никитича, находился в полной опеке матери – великой старицы-инокини Марфы Ивановны. В первое время близкими к нему людьми явились, конечно, его родственники, как всегда и бывало. Да и кому же, кроме родства, вернее и безопаснее было поручить береженье молодого государя, особенно вскоре после общих, всенародных смут ввиду бывших постоянных измен и даже убийств, от которых не могли спастись государи-предшественники. Без сомнения, по совету родственников и по назначению Марфы Ивановны ближайшие и самые важные дворовые должности при Михаиле отданы были в 1613 г. двум его двоюродным братьям – Борису и Михаилу Салтыковым. Первый назначен дворецким, второй – крайчим. Близость к молодому, неопытному и покорному государю очень скоро возвысила их до значения самовластных и самоуправных временщиков. Хозяйничая своевольно и безответственно во дворце, они давали чувствовать свою власть и в общих делах государства, так что многие с нетерпением ожидали приезда из плена царского отца Филарета Никитича, который один только своею отцовскою властью мог остановить это боярское своеволие, всегда поднимавшееся во время малолетства или неспособности государей.

Вот что рассказывает правдивый современник об этих первых годах Михайлова царствования: «Бе же царь млад… и не бе ему еще толика разума, еже управляти землею, но боголюбивая его мати, инока великая старица Марфа, правя под ним и поддержая царство со своим родом… Но и сему… царю… не без мятежа сотвори державу враг диавол древний, возвыся паки владущих на мздоимание, которые царя ни во что же вмениша и небоящеся его, понеже детеск сый… всю землю Русскую разделивше по своей воли, яко и его царская села себе поимаша…» Почти то же самое рассказывают и иностранцы-современники[118].

После венчания царским венцом 11 июля 1613 г. следовало подумать и о венчании брачным венцом, как водилось исстари. Неизвестно, однако ж, тогда ли начались об этом государевы заботы. Только в 1616 г., когда царю был уже 20-й год, мать благословила его на это доброе дело, которое было желательно и для всей земли, испытавшей столько бед и потому вполне желавшей, чтобы новый царский род неколебимо утвердился на престоле.

Для обиранья невесты к его государской радости, по установившемуся обычаю, были, вероятно, собраны во дворец все тогдашние красавицы, дочери дворян и вообще служилого помещичьего сословия. Царь выбрал в невесты Марью Ивановну Хлопову – дочь московского дворянина. Как только дело было решено, государь велел позвать к себе ее родных: отца, мать и всех, кто был налицо, все родство. Это-то родство и было всегда ненавистно старым временщикам. Здесь являлись соперники – незнатные, небогатые, но сильные впоследствии, влиятельные по свойству с царицей, с которыми впоследствии трудно было ладить, от которых нельзя было ждать добра, ибо и они тоже всегда почитали себя прямыми и самыми ближайшими кандидатами в такие же временщики. По этим причинам старые любимцы государя должны были употреблять все усилия, чтобы направить выбор царской невесты соответственно своим личным целям. Для них, например, очень важно было, чтобы близкие родные и все родство будущей царицы не было слишком значительно по своим личным достоинствам или заслугам.

Родных Хлоповой позвали в Верх, к Рождеству на Сени, т.е. на царицыну половину дворца. Здесь вышли к ним Борис да Михайло Салтыковы – первые люди во дворце – и велели им тут подождать до государева указу. Затем позвали их к государю в хоромы, в Переднюю. Там сказал им государь сам, что он «производил взять себе для сочетанья законного брака Иванову дочь Марью, а их родственницу, и они б ему служили и были при нем близко». Родные будущей царицы ударили челом государю, благодаря за неизреченное жалованье. С этой минуты они были при государе близко; они становились своими людьми государю, могли свободно ходить во дворец к нареченной невесте.

Государеву невесту поместили у государя в верхних хоромах, в теремах; нарекли ее царицею, а имя ей дали Настасья, очень вероятно – в память царской бабки Анастасьи Романовны, первой супруги Грозного. «И молитва наречению ей была, и чины у ней уставили по государскому чину, т. е. честь и береженье к ней держали, как к самой царице; и дворовые люди крест ей целовали, и на Москве, и во всех епископьях Бога за нее молили, т. е. поминали на ектеньях».

В Верху, в хоромах при нареченной царице жила Марья Милюкова – одна из придворных сенных боярынь, также мать царицы и ее бабка – Федора Желябужская. Родственники сначала приходили челом ударити временем, потом ходили к ней по вся дни и ездили с государем на богомолье к Троице, когда он отправился туда вместе с матерью и невестою молить Бога о благополучном сочетанье браком. Это было 16 мая 1616 г. Все происходило по заведенному искони обычному порядку; все шло благополучно, без всякой помехи; невеста чувствовала себя во всем здоровою, кушала царские сладкие яства, без сомнения, веселилась новою жизнью и ожидаемым счастьем, которое должно было возвысить и весь ее род. Так прошло около месяца. 9 июня «государыня царевна и великая княгиня Настасея Ивановна всея Руси государыне и великой старице иноке Марфе Ивановне на новоселье челом ударила: два сорока соболей, один 30 руб., другой 25 руб.». Вероятно, свекровь в это время построила себе в Вознесенском монастыре новые хоромы.

Из родных царевны заметно выдвинулся ее дядя Гаврила Васильевич Хлопов – по-видимому, человек очень неглупый, бывалый, стойкий и прямой. Очень понятно, что он-то особенно и не мог понравиться Салтыковым. Однажды ходил государь в Оружейную палату и смотрел оружейную казну. Оружейною палатою, где выделывалась всякое царское оружие, заведовал тогда Михайло Салтыков, исполнявший кроме должности кравчего и должность оружничего, которая также всегда поручалась близкому и доверенному человеку. Поднесли к государю турецкую саблю и