Орловский и ВЧК - Владимир Черкасов-Георгиевский

нему и помалкивать на град вопросов. Ему не понравилось, что Ахановский из-за упоминания валюты сразу смекнул, что покупатель — иностранец. Этому сбытчику награбленного чекистами ничего не стоило попутно и сдать им того, кого сейчас превозносил.

— Смотрите, как вам и тому человеку удобнее, — продолжал Ахановский, видя, что компаньон безмолвствует. — Я также готов разделить с ним проценты вам за посредничество, а дальше мы сможем вести дела напрямую. Вы понимаете, что мой товар не совсем официальный. Зачем вам нужно быть третьим в этом деле, чреватым в разных отношениях? Получайте свои комиссионные и заслуженно отдыхайте, вашу сумму мы сразу можем определить при нашей встрече втроем. Или тот человек не желает выходить из тени?

Он говорил то же самое, что предлагал Могелю вчера такой же матерый в спекулянтских операциях Бартелс. Но как Вальтеру Могель не мог сказать о связях Ахановского с ЧеКой, так и Михаилу Иосифовичу нельзя же было ляпнуть о сотруднике германского консульства. Пришлось Могелю изворачиваться:

— Этому человеку скоро придется выезжать за границу. Ему не хотелось бы, чтоб кто-то знал его в лицо как владельца кучи драгоценностей. Я вам всецело доверяю, потому что хорошо узнал в нашей совместной работе, но он, возможно, беспокоится о наводчиках. Я говорю о тех сбытчиках, которые, заключив сделку на ценные вещи, за другие проценты сообщают об их новом владельце уголовным. Стать жертвой может любой, никаких гарантий нет, на слово теперь никому не верят.

— Да, да, Самуил. О чем еще речь! Пусть наши переговоры идут через вас. Но если нашему компаньону везти эти драгоценности за границу, то стоит побеспокоиться и о том, чтобы их благополучно переправить на ту сторону. Раз он опасается наводчиков, то не сочтет ли тоже подстроенной возможную ситуацию, когда в каком-нибудь Белоострове его обыщут и все отнимут?

«Вот ведь пристал с услужливостью! — мрачно думал Могель. — Или он продолжает для чего-то вынюхивать покупателя? Кто поймет этого «горохового». Неужели эта скотина и деньги заработать хочет, и их хозяина положить в карман?»

Самуил Ефимович на должности председателя следственной комиссии тюрьмы «Кресты» вел хитрые переговоры по самым разным вопросам при выкупе вот и такими ловкачами арестантов из заключения, став психологом. Он знал, что если переговорщик настаивает на чем-то неприятном, лучше не грубо отказывать ему, а, отделавшись полуправдой, свести остроту вопроса на нет. Поэтому заметил:

— Это уже не наша с вами забота, Михаил Иосифович. Я на охрану купленного товара к этому человеку не подряжался и вам не советую. А потом, мало ли какие возможности и связи могут быть у него, вообще у деловых людей по переправке ценностей за границу? Проще всего для этого нанять контрабандистов, из которых самые лучшие — финны с той стороны. Можно воспользоваться и иностранными миссиями, организациями, работающими в Петрограде. То есть, чтобы кто-то из их сотрудников пристроил в обычно не досматриваемые багажи иностранных дипломатов и чиновников узелок с камешками. Все это не секреты для солидных дельцов.

— О каких иностранных учреждениях вы говорите? — удивился Ахановский. — Англичане, французы, американцы испарились после разгрома и лавы арестов по «заговору Локкарта», а вслед ноябрьской революции в Германии немчура разбежалась даже из своего консульства.

— Но, например, продолжает же работать Союз защиты русских интересов в Германии, — словно бес дернул Могеля за язык, столь усиленно лакавший сегодня коньяк.

Потом они заговорили непосредственно о деле. Ахановский кодировано записал на листочке перечень драгоценностей с количеством карат камней, грамм золота и цены в рублях. Могель должен был сообщить их покупателю и получить его встречные валютные расценки по всем позициям. Следовало также договориться, каким образом покупатель сможет осмотреть драгоценности.

Ахановский попросил Самуила Ефимовича одно сделать немедленно: в общем согласовать с покупателем сделку, — чтобы Михаил Иосифович больше не искал других партнеров. Для этого спекулянт назначил посреднику следующую встречу здесь сегодня за ужином и удалился из «Шкипера».

Пребывавший в лихом настроении после злоупотребления коньяком и удачного хода переговоров, Мо-гель решил не покидать ресторан до вечера. А чтобы получить нужный Ахановскому ответ, Самуил Ефимович заплатил метрдотелю с просьбой предоставить поговорить ему по телефонному аппарату.

Биржевика провели в служебную комнату «Шкипера» к аппарату, по которому он связался с Бартелсом по номеру, врученному тем ему вчера. После сообщения Могеля о столь молниеносном ходе сделки Вальтер выразил Самуилу Ефимовичу глубокую благодарность и заверил, что сведения «на баш» по графине будут у «герра Ванберга» в ближайшие Дни.

Могель-Ванберг-Мовкис вернулся за стол и снова взялся за французский коньяк «Дом Периньон». Самуил Ефимович, о котором слагали стихи, сравнивая его с «карамазовским чертом», дивясь в нем редкостной «подлости азефства», школярски расслабился, чего никак не мог позволить себе человек, обладающий «расстрельными» фамилиями.

* * *

Могель в разговоре с Ахановским угробил себя замечанием о Союзе защиты русских интересов в Германии. Он забыл, что Михаил Иосифович знаток русско-германских отношений, так как является хранителем ценностей уехавшего за границу крупного коллекционера Хотькова-Рожкова по доверенности, оформленной тем перед отъездом в консульстве Германии.

Спекулянт Ахановский, как Могель верно предполагал, активно помогал ЧеКе, и действительно прощупывал Самуила Ефимовича насчет обладателя валюты, покупающего ювелирную партию. Когда он назвал вдруг этот «Союз защиты», Ахановский сообразил — покупатель, вероятно, из германской разведки. Потому что упомянутый «Союз» как был при кайзере, так и остался после ноябрьской германской революции шпионским гнездом немцев.

Скажи об этом учреждении кто-то другой при любом ином разговоре, Михаил Иосифович не стал бы обращать внимания. Однако к Самуилу Ефимовичу он давно присматривался, и уже ловил того на мелких противоречиях в изложении своего прошлого, заметил его умение уходить от вопросов, определенные закрытость, настороженность, присущие именно специалистам агентурного дела. Поэтому, выйдя из «Шкипера», Ахановский отправился на Гороховую, чтобы поделиться своими наблюдениями с Целлером, от которого поступила львиная доля драгоценностей, о которых шла в ресторане речь.

На углу Гороховой Ахановский приостановился, окинув взглядом длинное четырехэтажное здание бывшего Управления градоначальника с пулеметом, выставленным в окно второго этажа. Прошел, скрипя свежим снежком, к входной двери в ПЧК, открыл ее и двинулся налево в пропускное бюро, бывшую швейцарскую.

Тут как всегда было набито разношерстной публикой. Похожий на художника господин с вязаным шарфом через плечо, еще не понявший, чем это чревато, стоя, выговаривал дежурному о канцелярской волоките, связанной с его делом. Растерянный старик из «бывших», пытающийся узнать об арестованном сыне-офицере, сидел, комкая в дрожащих руках шапку.

Михаил Иосифович наклонился к самому уху дежурного, доложил:

— Разведчик Ахановский к товарищу Целлеру.

Чекист впился в него взглядом, приоткрыл