Город пробужденный - Богуслав Суйковский

— Я думаю о вещах важных, а не о глупостях!

— О вещах важных? Неужели ты думаешь, что есть важные вещи, о которых я бы не знал! Что показался римский флот?

— Об этом знает уже даже наш рошеш шалишим!

— Что римляне отослали три манипула из главного лагеря, потому что не были уверены в их верности?

— Не это!

— Что Гимилькар ищет соглашения с Гасдрубалом и предлагает организовать постоянные поставки продовольствия из Нумидии?

— Он лишь выдал, что у него там обширные связи. Нет, не это!

— Что Элиссар, жена Гасдрубала, часто молится в храме Эшмуна, и молитвы эти выглядят так, будто она напугана и полна сомнений?

Это была новая и поистине интересная весть, и Сихакар мысленно решил: «Проверить это!» — но изобразил равнодушие.

— Нет, не это!

— Тогда что? Что прекрасная Абигайль, сбросив панцирь, теперь слишком часто сбрасывает и столу?

— Ничего нового! Я могу перечислить тебе ее избранников!

— До утра будешь перечислять! Ну, больше я ничего не знаю! Говори, с чем пришел?

Сихакар прикрыл глаза, погладил бороду и несколько раз цокнул языком.

— Неприятный случай произошел сегодня в нашем храме. Разбился светильник. Знаешь, тот алебастровый, что стоил двенадцать шекелей.

Бомилькар тут же прервал его:

— Лжешь! Он стоил восемь и не разбился.

— Но мог разбиться! Ну, скажем так, храму нужен второй такой же!

— Так купи! Лабиту все распродает!

— Богам угодны лишь дары. Так что за мою новость…

— Сперва говори, в чем дело!

— Сперва выложи двенадцать шекелей на новый светильник!

— Он стоит восемь!

— Десять! Ну? Предупреждаю, потеряешь больше, если не послушаешь!

Он с безразличным видом встал, вышел в атриум и взглянул на звезды. Зевнул, силясь принять вид спокойный и скучающий.

— Близко полночь. Поздно! Надо очень спешить, чтобы до рассвета…

Было что-то в голосе жреца, что заставило Бомилькара поверить, что весть, принесенная в такой час, да еще лично, может быть и вправду важной. Сихакар не стал бы рисковать их постоянными, запутанными делами ради единовременной наживы в десять золотых. Что-то вынюхал этот шакал! Известно, что у него целая армия шпионов, которые из благочестия и страха перед гневом Того, чье имя лучше не произносить, доносят ему все вести. Хорошо такому!

Бомилькар молча потянулся к тайнику, вытащил кошель и отсчитал десять шекелей. Сихакар, однако, все еще держал руку протянутой.

— Теперь он стоит уже двенадцать! — резко бросил он.

— Ты вор!

— Через мгновение будет четырнадцать! Советую, поторопись!

— На! Держи свои двенадцать! Чтоб эти два принесли тебе проказу!

— Сначала ты их держал в руках! Ну, слушай внимательно: завтра, вероятно, к тебе явятся рабдухи с приказом властей выдать этих десять римлянок!

— Так они знают? Откуда?

— Надо быть глупцом, чтобы надеяться, что в этом городе что-то можно утаить! Зачем ты держал их так долго?

— Это мое дело! Как это? Значит, их нужно спрятать…

— Не спрячешь! Их нужно вывезти!

— Как? Ты с ума сошел? Порт охраняется!

— Ты серьезно? О, Молох, благодари, что тебе не принесли в жертву этого дурня, когда он был ребенком! Твое изваяние отравилось бы или треснуло! Скажу тебе лишь одно — если не можешь сам вывезти этих римлянок ночью, обратись к Сихарбу. Он тебе это устроит. Но это будет стоить! Хотя ты лжешь! Я точно знаю, что ты можешь выплывать когда и как хочешь!

— Вот как? Ага, вы уже сговорились! Я понимаю!

— Не понимаешь! Я тебя лишь предупредил. А остальное — твое дело! Ну, мы провернули вместе не одно дельце! Так что кое-что посоветую, и даром, так, пришла в голову мысль: эти римлянки должны исчезнуть, это понятно. Но страже рабдухов нужно что-то дать, когда они придут. Так что выбери из своего товара десять невольниц, одень их, причеши, переведи в те покои, и когда они придут, покажешь их рабдухам и выдашь! Пока они разберутся, пройдет немало времени, а для тебя это выгода!

Бомилькар рассмеялся.

— Так советуешь? Что ж, на сей раз послушаю! Хе-хе, кто знает, может, и храм Молоха получит новый светильник из алебастра…

— Из керания!

— Сихакар, ты ненасытен, как нильский крокодил! Ты сам говорил о светильнике из алебастра! Но это потом! Сейчас нужно спешить! Ты хоть знаешь, что было бы, если бы оказалось, что ты солгал? Уж я бы тебе этого не забыл!

— Клянусь Тем, чье имя лучше не произносить, что на этот раз…

— Хорошо, что оговариваешься, что лишь на этот раз! А римлянок мне жаль! Ты сам видел! Некоторые из них очень даже ничего, да к тому же скучают! Хе-хе, сам видел! Ну, я пошел! Эй, слуги! Мой лектик должен ждать!

34

У Элиссар был тяжелый день, впрочем, как и всегда с начала войны: сначала она навещала раненых, о которых заботились жрецы Эшмуна, потом обсуждала с Лестеросом, как поддерживать порядок в городе. Муж целиком возложил это на нее, а Лестерос советовался с мудрой женщиной во всем, даже в таких щекотливых вопросах, как непрестанное умножение лупанариев. Среди их владельцев и персонала наверняка были римские шпионы.

Потом даже Макасс советовался с ней — и не в первый раз — о том, можно ли и как организовать торговлю. Вот, к примеру, сейчас какие-то люди скупают рыбу. Как только рыбак входит в порт, они бросаются прямо к лодке и скупают все, не торгуясь. Рыбаки довольны, но народ ропщет, потому что свежей рыбы нет совсем. Зато постоянно возникают новые коптильни, или же рыбу просто сушат, раскладывая на солнечной стороне раскаленных скал. Кто-то рассчитывает на голод. Тогда можно будет продавать рыбу на вес золота. Кто? Что ж, догадаться было нетрудно. За всеми подставными посредниками скрывался Эшмуназар. Но запасы он прятал так хитро, что их невозможно было обнаружить.

Даже Эонос приходил к Элиссар со своими заботами. На мысе Камарт испокон веков каждую ночь горел сигнальный огонь. Это было мудро и правильно, потому что берег там круто поворачивал, обрыв был страшный, а в воде у берега — множество скал. Без света плавание ночью в тех краях было бы очень опасным. А ведь именно там пролегал путь в