Священная война - Джек Хайт

самом деле, почему? — Танкред отпил вина, глядя в огонь. Пламя отражалось в его карих глазах. — Ее письма оказались весьма поучительны. В них она порой называет сообщников Рожера, людей в Сицилии, которые ждут его прибытия, чтобы присоединиться к нему. Некоторых я казнил, за другими я с удовольствием наблюдаю. Полезно знать своих врагов, Джон из Тейтвика. Вашему королю Ричарду не мешало бы усвоить этот урок.

— Что вы имеете в виду?

Танкред отмахнулся от вопроса.

— Довольно пустых разговоров. Нам нужно многое обсудить. Зачем вы пришли сюда, Джон?

— Вести переговоры от имени моего короля.

— Да-да. Освободить Иоанну и забрать мои монеты. Это я знаю. Но чего хотите вы?

— Я всего лишь простой священник, ваша милость. То, чего хочу я, не имеет значения.

— О, еще как имеет, Джон. Еще как имеет. Вы не похожи на Ричарда. Вы старше и, надеюсь, мудрее. Вы священник, а значит, я полагаю, не разделяете его жажды крови. Вы видели, что он сделал с Мессиной. Вы видели, что он за человек. — Он наклонился вперед. — Скажите мне, почему вы служите ему?

Джон был обескуражен. Танкред прочел его, словно открытую книгу. И все же он не видел вреда в том, чтобы сказать правду.

— Я хочу вернуться в Святую землю. Это мой дом.

Танкред откинулся на спинку стула.

— Ах, да. Теперь я понимаю. Значит, ты желаешь отбытия Ричарда так же сильно, как и я. Мы с тобой единомышленники. — Король хитро улыбнулся. — Так скажи мне, Джон, от чего я должен отказаться, чтобы Ричард покинул мои земли, а ты смог вернуться домой? И что еще важнее, что твой король готов дать мне?

Глава 18

Ноябрь 1190 года. Акра

— Есть вести от халифа Альмохадов? — спросил Юсуф.

Имад ад-Дин перебрал стопку писем рядом с собой. Он покачал головой.

— Все еще ничего, малик.

Два месяца назад Юсуф отправил просьбу о помощи аль-Мансуру, который правил большей частью Северной Африки и Иберии из своей столицы в Марракеше. Вместе с просьбой он послал богатые дары: Коран, украшенный драгоценными камнями; мускус, алоэ и бальзам Иудеи; дюжину янтарных ожерелий; а также сто луков, семьсот стрел, двадцать седел и столько же клинков. Похоже, дары были потрачены впустую. Юсуф вздохнул и потер виски. Эти луки ему бы пригодились. Германская армия несколько месяцев назад разграбила Конью и должна была прибыть в Акру со дня на день. Одни говорили, что их король ведет двадцать тысяч воинов; другие — что пятьдесят тысяч или даже сто тысяч. Столько людей, что их походная колонна растянулась на пять миль, а широкая полоса вытоптанной земли, оставленная позади, выглядела как огромный шрам на теле земли.

— Что у тебя для меня? — спросил Юсуф.

Имад ад-Дин принес в шатер Юсуфа вчерашнюю корреспонденцию, как он делал каждый день после полуденной молитвы. Он выбрал крошечный клочок бумаги из голубиной почты.

— Твой племянник Таки ад-Дин достиг Алеппо.

Юсуф послал Убаду на север набирать войска. Когда его племянник прощался, Юсуф обнял его.

— Храни тебя Бог, племянник, — сказал он ему.

Убада скованно ответил на объятие.

— Прощай, малик. — Он сел на коня и ускакал, не оглянувшись. Юсуф надеялся, что когда они встретятся снова, они смогут оставить прошлое позади.

Имад ад-Дин закончил просматривать сообщение от Убады.

— Он пишет, что в городе порядок и что ему удалось набрать еще сто мамлюков. Он посылает их… — Имад ад-Дин осекся, когда в шатер ворвался Аз-Захир.

— Отец! Германцы здесь!

Юсуф тут же поднялся. Он вышел из шатра и прищурился от яркого зимнего солнца. Он видел линии франков — глубокий ров, за которым следовал утыканный кольями вал с частоколом наверху. Он оглядел строй, но не увидел ничего необычного.

— Где они?

— Там. — Аз-Захир указал на север.

Юсуф едва мог разглядеть далекую вереницу людей, идущих вдоль побережья.

— Их не может быть больше пяти тысяч. Где остальные?

— Это все, что есть, отец. С башни видно лучше.

К тому времени, как Юсуф достиг вершины башни, первые германцы уже добрались до франкских позиций, и он мог их ясно разглядеть. Они ввалились в лагерь, похожие на восставших из могил мертвецов. Их плащи были в лохмотьях, в доспехах зияли дыры. И они были мучительно худы. При каждом шаге у многих из них дрожали ноги, едва держа их.

— Как думаешь, что с ними случилось? — пробормотал Аз-Захир.

— Не знаю, но благодарю за это Аллаха.

Это была первая хорошая новость за долгое время. Прошлой весной Юсуф дважды атаковал франков, но его люди разбились об их укрепления. Последние корабли снабжения, прорвавшиеся через франкскую блокаду, прибыли несколько месяцев назад, и Каракуш со своим гарнизоном, должно быть, отчаянно нуждались в еде. Юсуф не знал наверняка, потому что в августе тело пловца Исы выбросило на берег с франкской стрелой в спине. Теперь у Юсуфа не было способа связаться с защитниками города. Хуже всего было то, что франки продолжали прибывать из-за моря волна за волной. Сразу после смерти Исы прибыли еще три тысячи с Генрихом Шампанским. Он принял командование осадой. Кузен и Ричарда, и Филиппа, он был великим сеньором и умным человеком, хотя по его виду этого никогда бы не скажешь. Когда Юсуф впервые встретил его, он был удивлен, увидев одутловатого молодого человека с грубыми чертами лица и мутно-карими глазами.

Юсуф, тем временем, с трудом удерживал свою армию. С приближением зимы десятки его эмиров вернулись домой. Эмир Ирбиля умер от лихорадки в лагере, а Гёкбори уехал в Аль-Джазиру, чтобы вступить во владение его землями. С уходом Гёкбори и Убады Юсуф передал командование правым и левым флангами своим сыновьям, Аль-Афдалю и Аз-Захиру. Они были храбры, но все еще молоды — девятнадцать и шестнадцать лет. Впрочем, Юсуф был не старше, когда выиграл свои первые битвы. Если их не испытать, они никогда не научатся вести за собой.

Юсуф снова посмотрел на германцев. Наконец-то появился повод для улыбки. Юсуф знал, что в лагере франков не хватает еды. Снова зажглись костры, чтобы сжечь тех, кто умер от болезней или голода. Большинство дней они сжигали несколько десятков трупов, хотя однажды люди Юсуфа насчитали до двухсот человек, положенных на костры. А с башни он видел, как у котлов с похлебкой