Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

других мероприятий, связанных с обеспечением заводских работ. Наш распорядок дня был жестко привязан к заводскому рабочему дню, в котором, к нашему бесконечному сожалению, отсутствовал «адмиральский час», исстари свято соблюдаемый на всех кораблях нашего флота. Примечательно, что все работы по ревизии корабля выполнялись исключительно командированными из Керчи работниками судостроительного завода, и все материальные ценности до последней гайки и расходные материалы до последней банки с краской и рулона линолеума доставлялись транспортом оттуда же.

По окончанию рабочего дня заводчанами, как и при строительстве корабля, для нас начиналась еще одна смена – авральные работы по его уборке. По указанию старпома капитана 3 ранга А.К.Ильина легкие строительные отходы мы выносили на причал, а что тяжелее воды, чего уж греха таить, за его спиной, зачастую, летело за борт и тонуло рядом с бортом. Потому что петровских заповедей по этому вопросу, и какую меру наказания он установил за такие прегрешения, мы тогда еще не знали. Один раз умудрились по недомыслию «смайнать» на дно морское целую бухту силового кабеля строителей, из-за чего чуть не сорвались плановые работы по ревизии, пока новый доставляли из Керчи, а строитель корабля по этому поводу закатил грандиозный скандал, докатившийся до довольно высоких этажей флотской власти. Не знаю, кому и сколько досталось на орехи, но на одном из построений перед авралом, нас в самой строго форме предупредили о недопущении впредь ничего подобного. Кто-то из читателей, возможно, нас и осудит. Но только, как гласит одна из восточных мудростей «…прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь». Потому что очень спешили с уборкой корабля, чтобы выиграть время для проведения мероприятий по подготовке к сдаче курсовой задачи: учения по отработке повседневных расписаний и мероприятий по борьбе за живучесть.

А когда для моряков в 23-00 наступал отбой, у офицеров и мичманов, как мы горько шутили, «в Стране дураков солнце еще долго не заходило». Вспоминается, что как-то в третьем часу ночи командир корабля, нужно отметить, человек жесткий, впрочем, и к самому себе тоже, устроил смотр утюгов по кубрикам. Дикость, скажет уважаемый читатель, а мы ответим: ничуть, поскольку к этому делу привыкшие, хотя жутко мечтали попасть в тот момент в объятия Морфея. И вот, при синем свете ночного освещения в кубриках среди спящих матросов мы проверяем исправность утюгов: электрического провода с вилкой, бирку с датой очередной проверки и величиной сопротивления изоляции, и чтобы все это точно совпадало с журналом учета проверки утюгов. Конечно, электрический утюг на корабле – штука опасная и хорошо известны случаи, когда моряки получали электротравмы, не совместимые с жизнью. А еще является и источником возгорания, чему существует немало примеров, но не в третьем же часу ночи ими заниматься! Дневного же времени, в нашем повседневном распорядке дня не находилось.

И вот в душе каждого из нас потихоньку начинает закипать чувство протеста от полной безнадеги, и оно постепенно доходит до тихого бурления. Идешь, бывало, по офицерскому коридору, да кулаком по переборке как трахнешь – глядишь, вроде бы, на душе и полегчало! Или душу твою посещает мечта: «Превратиться бы в маленькую мышку и забиться в маленькую норку, чтобы никто тебя не нашел». Да куда там! Найдут, вытащат и «нагрузят» всякой служебной всячиной по самое «не могу». Зато в помощь нам был неиссякаемый флотский юмор, понятный только флотскому люду. Недаром же говорят, что юмор на флоте, что деревня без дурачка.

И вот, наступает время вечернего чая, и в кают-компании на него собирается весь офицерский состав корабля. Надо отметить, что наш командир корабля хорошо чувствовал, настроение офицеров и что оно дошло до крайности. И, в таких случаях, как ни в чем не бывало, во всеуслышание обращался к старпому:

– Старпом! А почему у нас все офицеры на вечернем чае, а не на сходе согласно графику? Суточный план выполнен, полагаю, можно и отдохнуть на берегу.

Старпом, естественно, ничего толком объяснить не мог: почему все офицеры на корабле. А офицеры сходной смены тут же по одному начинали испрашивать разрешение на выход из-за стола, потянулись из кают-компании и быстренько-быстренько спешили по своим каютам. Так же быстро переодевались в цивильное платье, хотя кто-то из нас сходил на берег и в форме, но непременно под тужуркой в ослепительно белой модной по тем временам нейлоновой рубашке. На секунду засовывали свою физиономию в рубку дежурного по кораблю для отметки в журнале схода и чуть ли не бегом по сходне, спешили на проходную завода, памятуя о флотском «законе Бернулли», который гласил о том, что, «получив добро на сход – беги, пока не вернули».

Да куда уже бежать-то было? Время, в лучшем случае, уже половина десятого вечера, а мы еще торчим на троллейбусной остановке у памятника матросу Петру Кошке на Корабельной стороне, что недалеко от проходной завода. Наверняка на Корабельной стороне были рестораны, но заниматься их поисками, у нас совершенно не было времени. Поэтому, соскочив на берег, мы спешили в самый ближний по маршруту движения троллейбусов ресторан «Приморский», что напротив Дома офицеров флота, известный нам еще со времен проведения государственных испытаний. Успеть попить «сладкой водички», да вкусно поесть, поскольку корабельная пища особыми изысками не отличалась, а другие варианты в это уже позднее время не рассматривались.

Единственным и главным требованием командира в таких случаях было, чтобы каждый из нас стоял на следующее утро в строю на подъеме Военно-морского флага, не упав по случайности со сходни, когда возвращался на корабль. И такая наша веселая «карусель» продолжалась три-четыре дня, пока все смены на берегу, как следует, не «протряхнутся», а потом опять начиналось «закручивание гаек».

Не исключаю, что для кого-то, возможно, в голову придет мысль, мол, в чем был смысл для нас такой «каторжной» службы. Но подавляющее большинство из нас над такими мыслями совершенно не парилось, и мы ее таковой не считали. Понятие «надо» было обыденным делом. Потому что мы сами выбрали свой путь и видели в ней светлые стороны, и это было осознанно выработанное за пять лет обучения в училищах наше жизненное решение по нему идти. И никто не стремился его кому-то уступить. И в этом выборе было нечто внутренне одухотворяющее нас, которое которое можно ощутить только будучи ровно таким, какими мы были сами.

При подготовке к сдаче первой курсовой задачи, возникла известная флотская проблема. Это изготовление служебной документации по организации повседневной службы, которая должна была строго «буква в букву» совпадать с «сигнальными экземплярами», получаемая нами