Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Врит направился к Бкаррину, пробираясь сквозь путаницу холодных труб и тусклого хрусталя – лес, отравленный тем, что пустило корни в самой его сердцевине. Он поймал себя на том, что идет более осторожно, стараясь не потревожить эту гробницу.

И все же под ногами то и дело хрустело битое стекло. Обломки и обрывки меди со звяканьем разлетались по сторонам, попав ему под ноги. Затрещала рвущаяся ряса, зацепившись за зазубренный конец сломанной трубы.

Пробираясь сквозь руины машины, Врит мысленно перенесся на две недели назад, когда он опустил куб из пульсирующего золота в грудь бронзовой фигуры. Припомнилось, какие разрушения это произвело.

Врит посмотрел сквозь переплетение труб на кольцо пустых ячеек для кровожитниц.

«По крайней мере, у меня оставалась еще одна в запасе, чтобы превратить ее в новый трон для королевы».

Врит лично наблюдал за помещением туда Миэллы. Процедура, и без того изначально деликатная, потребовала ряда существенных изменений. Без необходимости вливать жизненные силы женщины в великий инструмент это ложе могло поддерживать в ней жизнь в течение еще как минимум месяца – а может, даже двух. Чего было вполне достаточно, чтобы ребенок продолжал расти у нее в утробе и в нужный момент мог быть благополучно из нее извлечен.

И все же у Врита имелись некоторые опасения на этот счет, которые он не высказал Микейну, не видя причин еще больше гневить неуравновешенного короля – уверенный, что справится с любыми негативными последствиями, если они возникнут.

На данный момент перед ним стояла куда более серьезная и сложная задача.

Добравшись до Бкаррина, Врит задал вопрос, который не давал ему покоя в течение вот уже нескольких дней – который заставлял его безвылазно торчать в этом зале и спать на одеялах, наваленных на одно из лож для кровожитниц. Он не выходил отсюда до тех пор, пока разъяренный король не заставил его выбраться на поверхность, требуя спасти свою королеву.

– Он так и не проснулся? – спросил Врит. – Может, хотя бы пошевелился?

После событий двухнедельной давности Крест Элигор пребывал в состоянии какой-то странной спячки, полностью отрешившись от всего вокруг. Хотя по его бронзовому лицу плавало легкое свечение, ритмичное и устойчивое, свидетельствующее о том, что что-то все еще тихо кипит, все еще дозревает у него внутри.

– Он ни разу не пошевелился, – подтвердил Бкаррин. – Но его превращение проистекает с просто-таки поразительной быстротой.

Врит обошел вокруг железного алтаря и спящего на нем бога. Зияющий проем в грудной клетке, открывающий брюшную полость, почти полностью затянулся, образовав мускулистый живот и крепкую грудь. На них уже проклюнулась поросль таких же курчавых волосков, как и в бороде бюста. Правда, посередине еще оставалась узкая трещина, в которой проглядывала внутренняя поверхность из поблескивающих кристаллов и переплетающихся бронзовых волокон.

Склонившись над ней, Врит присмотрелся, пытаясь углядеть пульсирующий хрустальный куб схизмы, но тот был упрятан слишком глубоко.

Выпрямившись, он оглядел все остальное тело. Стоя, Элигор возвышался бы над большинством мужчин еще почище известных своими габаритами гюнов. К этому моменту его конечности уже полностью сформировались – вплоть до совершенно натурального вида ногтей и мелких морщинок на суставах пальцев. Элигора уже можно было легко принять за спящего человека. Иллюзию эту усиливал набор гениталий, тяжело и безвольно свисающий у него между ног.

Врит лишь покачал головой, не понимая, какая в них необходимость. «Вряд ли у этого бога когда-нибудь возникнет нужда даже просто помочиться…»

Бкаррин придвинулся ближе, понизив голос до шепота:

– Ты сказал, что Элигор упомянул Царицу Теней, прежде чем умолкнуть.

Врит повернулся к Бкаррину.

– Да, Вик дайр Ра. Вместе с довольно зловещим предостережением.

Бкаррин вдруг вздрогнул и отпрянул на шаг.

Врит не понял его реакции.

Исповедник указал куда-то за плечо Врита.

– Его рука…

Резко обернувшись, Врит заметил, как пальцы Элигора сжались в кулак. Встревоженный, но внезапно преисполненный надежды после долгого бдения, Врит с трудом перевел дыхание. Он уже догадывался, что именно разбудило спящую фигуру, припомнив прошлую зиму, когда бронзовый бюст вдруг ожил, сверкая лазурной яростью.

«Тогда я тоже произнес это имя».

Решив попробовать еще раз, Врит наклонился к безупречно вылепленному уху Элигора.

– Вик дайр Ра…

После чего затаил дыхание, но никакой реакции не последовало. Бкаррин придвинулся ближе.

– Может, надо громче…

Бронзовые веки приоткрылись, выбросив два узких бело-голубых луча. Бкаррин отшатнулся.

– Он просыпается!

С металлических губ сорвался стон.

Врит отступил вслед за коллегой, не зная, чего ожидать. Хотя после того, что уже происходило при схожих обстоятельствах, стремление соблюсти дистанцию было вполне оправданно.

Их каблуки хрустели по стеклу.

Пока они отступали, Врит вдруг ощутил некое изменение давления, как будто его погрузили глубоко под воду. Звуки стали приглушенными. Он вздрогнул, когда это давление стало быстро расти, тисками сжимая ему голову.

Бкаррин явно страдал от того же, закрыв руками уши.

Затем этот напор вдруг резко ослаб, и внезапно что-то оборвалось и в черепе у Врита. Показалось, будто его отрывают от земли, приподняв на цыпочки – словно что-то засасывает его, увлекая к алтарю.

Откуда вдруг вырвался оглушительный вопль.

Бронзовое тело вспыхнуло ослепительным светом, обжигая уцелевший глаз Врита, и все же он не мог отвести взгляд.

В глубине этого яркого солнца шевельнулась темная тень.

Черная фигура Элигора приподнялась, уронив голову на грудь. Затем тяжелые ноги опустились на пол. Пятки ударились о камень, раскалывая обсидиан. Руки вцепились в край алтаря, разрывая и ломая железо.

Бкаррин упал на колени.

Врит остался стоять, глядя на это ослепительное солнце, на бога, рождающегося из него. Элигор поднялся на ноги, выпрямившись во весь рост и обнажив все свое великолепие, обведенное ярким сиянием. Когда он шагнул вперед, камень у него под ногами задымился, сгорая под его пламенеющим величием.

Врит задрожал от ужаса – в первую очередь от одной мысли: «Что же я пробудил?»

Он в отчаянии отступил еще на шаг.

«Что я наделал?»

Внезапно Элигор пьяно покачнулся и, спотыкаясь, попятился к алтарю, после чего ударился о него с такой силой, что провалился в железо, расплавив его в яркую жижу под собой. Огненное солнце вокруг него постепенно померкло, открыв бронзового бога, восседающего на раскаленном железном троне.

На груди у Элигора зазубренной молнией ярко светилась оставшаяся трещина. Врит остановил на ней взгляд, понимая, что этот бог еще не полностью обрел силу.

«Пока что».

Он шагнул вперед, охваченный более мрачной мыслью.

«Как я могу завладеть таким оружием? Что я должен делать?»

Часть V

Кровь