Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Всё это было только началом переговоров, которые шли ещё целую неделю. Главный спор шёл о пленных. Мауно пытался убедить Дарника, что безвозмездное возвращение пленных — лучшая основа для вечного мира. Князь же отвечал, что лучшая основа — не требовать с макрийцев возмещения за сожжённую Вохну и десяток сторожевых веж, а необходимость выплаты выкупа за пленных очевидна как для простых макрийских воинов, так и для макрийской знати. Наконец заговорили и о выкупе: переговорщики хотели платить только за пленных воевод — Рыбья Кровь настаивал на выкупе всех пленных, говоря, что в противном случае он их всех отправит на итильские острова, ловить там рыбу и отбиваться от тудэйцев. Его угроза произвела воздействие и стали рядиться насчёт самого выкупа.

— Полторы тысячи по пятьдесят дирхемов это семьдесят пять тысяч дирхемов: где взять такую сумму? — прибеднялся Мауно.

— Хорошо, пусть будет сорок тысяч серебром, остальное мехами, зерном и железом, — соглашался князь.

Сошлись, наконец, на тридцати тысячах дирхемов, а остальное товарами, что макрийцы восприняли как своё большое достижение. Тут, правда, возникла главная закавыка: как отдавать пленных, получив только обещание оплаты?

— За каждого пленного по мечу и хорошей кольчуге, хоть прямо сейчас, — нашёл выход князь.

Обрадованный переговорщик помчался сообщить об этом своему вождю, но вернулся с весьма своеобразным ответом:

— Мы согласны сделать такой обмен, но в том случае, если князь Дарник победит в честном поединке с вождём Ялмари.

Дарник добродушно рассмеялся над таким предложением и объяснил Мауно:

— Драться до смертельного исхода не имеет никакого смысла. Ну убьёт он меня и что? Тогда уже никто и ничто не удержит моих воинов от резни под корень всех макрийцев: сначала пленных, а потом и ваш лагерь. Если одержу победу я, то с кем тогда мне заключать союзный договор: с простыми воеводами?

— Пойми и ты нашего вождя, — почти умолял посол. — Как ему с половиной войска и с потерей полторы тысячи мечей и кольчуг возвращаться домой. Все решат, что он побоялся до конца с тобой сражаться.

— Если я его одолею, это будет что, достойнее? — недоумевал Дарник.

— Появится оправдание, что он, спасая воинов, рисковал собой.

— А если он одолеет, то что?

— Тогда все поверят, что он действительно заключил союзный договор и просто захотел выкупить наших пленных.

Ну что ж таким доводам можно было поверить. Оставалось только выбрать оружие для не смертельного поединка. После долгих обсуждений остановились на простых двухаршинных палках, это был выбор макрийцев, сам Дарник предпочёл бы две короткие палки. И без защитных доспехов, только шлем и голый торс, да ещё очерченный круг, кто за него будет вытеснен, тот и проиграл.

Буквально перед самым началом поединка Корней, допросивший одного из пленных, «обрадовал» князя сообщением, что у макрийцев сражение на палках такое же любимое состязание, как борьба у луров или кулачный бой у словен:

— А ты, я даже не помню, когда последний раз упражнялся хотя бы на лепестковых копьях. Как побеждать думаешь?

— А кто тебе сказал, что я собираюсь побеждать? — огорошил Дарник Речного воеводу и других советников.

— То есть как? Собираешься проиграть?! — не мог взять в толк Корней.

— Для государственных дел это было бы самым предпочтительным, — с улыбкой уверил воевод князь.

По договорённости круг поединка очертили возле Западного вала, чтобы дарпольцы могли наблюдать за ним прямо со стены. Возле самого круга допущено было присутствовать по пятьсот воинов и с той и с другой стороны. Макрийцы явились наполовину конно, наполовину пеше, блистая своими бронями и синими щитами, копья, мечи и луки тоже были при них. Каганская хоругвь в вооружении ничем им не уступала, только имела более лёгкие доспехи, а локтевые щиты были разве что у каждого третьего, зато чуть позади ратников выстроились двадцать камнемётных колесниц, убедительно показывая, на чьей стороне военное превосходство. Главный просчёт заключался в том, что среди всех этих готовых к столкновению воинов князь с голым торсом был весьма уязвим к любому виду оружия. Но назад ходу уже не было.

Выйдя в круг, Рыбья Кровь с любопытством ждал своего противника. Однажды в подобном княжеском поединке он уже смертельно ранил знатного князя, как-то будет теперь? Вождь Ялмари оказался рослым тридцатилетним молодцом с массивными мышцами и суровым лицом, больше похожим на лесного разбойника, чем на высокородного правителя.

Дарник шагнул навстречу Ялмари и дружески протянул вперёд обе руки. Вождь с недоумением смотрел на него. Не смущаясь этим, князь взял кисти рук Ялмари и высоко поднял вверх, демонстрируя своё дружеское расположение. По рядам и той и другой стороны прошёл одобрительный гул, хотя обычай и там и там предписывал устрашать неприятеля угрозами и проклятиями.

К поединщикам подошёл седоусый макриец и протянул им две одинаковых чуть закруглённых на концах палки. Они взяли их и отошли друг от друга. Ялмари сделал несколько быстрых движений своим оружием, показывая, как умеет владеть им. Наконечник палки прочертил в воздухе почти неуловимые круги. Макрийцы дружно взвыли от восторга.

Рыбья Кровь спокойно ждал, делая вид, что лишь примеряется как ему следует за своё оружие браться. Свой первый удар вождь нанёс не сверху, а снизу, едва не выбив палку из рук Дарника. Князь сделал колющий выпад, от которого макриец ловко уклонился, и сам нанёс глубокий колющий удар, который Дарник с трудом сумел отбить в сторону. Новый обоюдный удар закончился силовым отжатием оружия в сторону, так что поединщики сблизились меньше чем на аршин, и Рыбья Кровь воспользовался этим, чтобы подцепить ногой пятку вождя. Каким-то чудом Ялмари, пошатнувшись, всё же устоял на ногах. Следующие удары пришлись в шлемы и одному и другому. Потом макриец влепил удар Дарнику по пояснице, а словенин приложился по бедру противника. Поединок становился всё более ожесточённым, никто не хотел уступать, на стороне макрийца была сила и умение, на стороне князя — ловкость и подвижность. Несколько раз своим натиском Ялмари почти вытеснял его за очерченный круг, но в последний момент Дарнику удавалось извернуться и уйти в сторону. Один из ударов зашиб Дарнику пальцы на левой руке, и теперь он держал палку практически одной рукой, но и макрийцу достался колющий удар в ступню опрометчиво выставленной ноги и теперь он чуть прихрамывал. После этих обоюдных повреждений частота выпадов чуть спала, и каждый принялся более тщательно готовить удары.

Тем временем, увлечённые поединком зрители