Морской царь - Евгений Иванович Таганов

ему самому не стать таким кочевым хищником, у которого весь правобережный Итиль будет задорого покупать сукно, войлок и кожи? Так что, если не получится с тудэйцами, надо срочно посылать в Дарполь за повозками с сукном и кожами и двигаться к Ирбеню.

Дав всему войску немного отдохнуть, князь с тремя хоругвями двинулся вверх по реке, туда, где необъятная дельта сужалась до двух речных рукавов, и где очередной ям превращался в опорное городище Озерцо.

Надежды Ратая потихоньку стали сбываться: к прибытию в Озерцо собаки в упряжках потихоньку освоили то, что от них требовалось, и уже послушно везли на санках одного, а то и двух ратников.

В Озерце князя поджидал гонец от Сагыша, сообщивший, что его улус достиг Ирбеня и, как Князьтархан указывал, расположил свои кочевья вдоль реки на двадцать вёрст так, чтобы все с реки и правого берега видели развевающее над ними Рыбное знамя Яицкого князя. Ещё Сагыш спрашивал, можно ли после установления ледостава сделать пробные набеги на правый берег. Требование было весьма щекотливым, ведь полностью без набегов пребывание там кутигур утрачивало всякий смысл. И назад с гонцовой ватагой Дарник послал опытного сотского-словенина, который должен был правильно направлять эти набеги и при необходимости вести переговоры с хазарской стороной.

Озерский воевода подробно рассказал князю о тудэйских вылазках. Оказалось, что они вовсе не боятся выходить в открытую степь и дважды за последнее время по ночам пытались подойти к Озерцу со стороны пастбищ, ранили троих пастухов, подстрелили с десяток коней и захватили пару дюжин овец. Их наскоки порядком озадачили князя: как по тонкому непрочному льду сумели они переправиться со своих островов? Оказалось, что у камышовых людей есть специальные маленькие лодочки на одного человека, сшитые из тюленьих шкур и при помощи вёсел-лопаток и вёсел-крючьев этот человек спокойно может передвигаться по любому льду и полыньям. Перебравшись на таких челнах на коренной берег, лазутчики закрепляли на каком-либо могучем пне конец длинной верёвки, по которой потом ромейской лебёдкой подтягивали большой плот с двумя десятками воинов. Ратай пришёл в полный восторг от сей придумки и стал требовать, чтобы ему непременно добыли хоть один такой плот и тюленью лодочку.

Дожидаясь крепких морозов, ратники занимались непривычным делом: плели по ратайским образцам из веток снегоступы, связывали из жердей мостки, опробовали собачьи упряжки нагруженные припасами. На некоторые из санок Ратай с помощью подпорок установил большие пехотные щиты на случай, если придётся приближаться к отстреливающимся из луков тудэйцам.

Пять дней на замёрзшем озерце-старице ратники по очереди упражнялись в ходьбе на снегоступах и прокладыванию сплетённых из веток и жердей мостков. Поглядев на их действия, Дарник распорядился сделать связки по четыре человека, с тем, чтобы если провалится кто-то один, трое остальных могли по привязанной к нему верёвке легко вытащить бедолагу. Заодно велел вместо щитов навались на санки войлочных полостей и одеял, а на шести собачьих упряжках поставить малые железные печки с горящими углями, с тем, чтобы можно было тут же, на острове быстро разжечь костёр и дать обогреться тем, кто провалится под лёд. Чтобы приободрить заметно робеющих воинов, Рыбья Кровь на себе показал, как всё может быть: прыгнул в специально вырубленную полынью и даже без помощи верёвки сам выбрался из неё, вылезая на лёд не передом, а спиной, опыт по этой части он приобрёл ещё в родной Бежети. Следом даже без костра разделся, обтёрся полотенцем и влез в сухую одежду.

Со смотровой вышки Озерца были определены по дымам места нахождения двух ближних жилых островов и четырёх-пяти дальних. До ближайшего из них было не более двух вёрст. Туда и решили нанести первый удар.

И вот дождавшись середины по-настоящему морозной ночи, первые четыре сотни двинулись в путь. Как воеводы не отговаривали князя от участия в нападении, он их не послушался:

— Я всех в это дело втравил и не мне отсиживаться позади?!

Пожалел лишь панически боявшегося ледяной воды Афобия и героически рвавшуюся вместе с князем Ырас:

— Сиди в колеснице и грей мне ложе. Будешь лечить меня лучше горячей печки.

Связал себя с тремя липовцами, тем такое хождение по льду в снегоступах было вполне привычным делом. Из оружия взял с собой клевец, два метательных ножа, а вместо страховочной жерди лепестковое копьё, из доспехов: лёгкий шлем, безрукавку из бычьей кожи на войлочной подкладке и один стальной наручь в замену локтевого щита. Ещё надел тёплый шерстяной плащ, который сбрасывался одним движением плеч.

Разумеется, оголтело рисковать князь не собирался, поэтому вперёд пропустил длинную цепочку из полусотни ратников, взглядом и жестом подбадривая их. Первыми пошли на лёд десять собачьих упряжек, за ними сорок ратников с мостками в руках. Затем двинулись ещё десять упряжек, за которыми зашагал во главе сорока пешцев и Дарник. Снегоступы были величиной с локтевой щит, ноги на них крепились посередине, отчего идти приходилось в сильную раскоряку. Но ничего, все так шли, и чувство опасности не давало никому потешаться над собственной неуклюжестью.

До ближайшего острова было саженей сто. Дошли без помех. Небольшая передышка и дальше. Князь остался на острове проследить, как перейдут по выложенным мосткам вторая и третья сотни и прямо по льду волоком перетянут большие мешки с харчами и одеялами.

Нарушая его распоряжение, на первый остров перебрался Ратай с лебёдкой, слишком загорелся по тудэйскому примеру перетягивать по льду верёвками собственные большие плоты-волокуши с грузами (когда только успел). Предъявленные чуть позже Дарнику два «плота» представляли собой каркас из жердей обтянутый кожей, на который действительно можно было нагрузить вчетверо больше, чем на собачьи санки.

Провалы под лёд начались уже при переправе на третий остров. Осмелев, некоторые ратники стали снимать снегоступы и тут же поплатились за это, около десятка из них оказались в воде. Но обошлось: жерди в руках не дали уйти под лёд, а привязанные к поясу верёвки живо вытащили купальщиков на твёрдый лёд. Железные печки уже пылали на всех трёх островках, помогая обогреться и готовя горячую похлёбку для внутреннего согрева.

Жилой остров в череде островов оказался пятым. Его достигли, когда уже стало светать. Никакого сопротивления оказано не было. Разбуженные собачьим лаем тудэйцы спешно покинули своё неказистое селище, оставив всю скотину, имущество, несколько больных стариков и пяток малых детей. Старики были допрошены, после чего по приказу князя их закололи и спустили в проруби под лёд, детей сказано беречь и перевозить в Озерцо. Дома тудэйцев не жгли, просто встав в них на постой.