Дорога Токайдо - Лючия Сен-Клер Робсон

слова Мусаси: «Если ты входишь в горы и решаешься идти дальше, ты выходишь к воротам. В моей школе боя длинным мечом нет ни ворот, ни стен — в ней есть только духовное начало».

Когда беглянки оказались перед проверяющими, они сняли свои паломнические шляпы и скромно потупились. Почтительно склонив головы, женщины вошли в прохладную тень, лежавшую под карнизами, за тканевые занавески, опустились на колени на широкую скамью, которая шла вдоль стены, и низко поклонились. Таким образом они, выражая почтение, расположились ниже помоста комнаты, установленного для начальника охраны. Сам же главный охранник также сидел на коленях ниже трех чиновников, устроившихся на еще одном, покрытом татами помосте.

Теперь, когда все высокородные путники прошли досмотр, чиновники позволили себе расслабиться. Один курил, опираясь на подлокотную подушку. Двое других брали палочками лакомства с тарелок, стоявших перед ними на лакированных столиках. Сбоку от них размещался за низким письменным столом писец. Он держал кисть наготове, чтобы внести в реестр имя и возраст Кошечки и место ее проживания — округ и деревню.

— Ваши бумаги! — Начальник охраны подождал, пока его помощник возьмет из рук Кошечки подорожные и передаст ему. — У вас с собой достаточно денег?

Кошечка протянула помощнику тряпичный мешочек, лежавший у нее в складке куртки. Начальник охраны развязал шнурок и высыпал жалкое содержимое мешочка на ладонь.

— Думаю, вы собираетесь пополнить свой кошелек милостыней.

— Нам сказали, что мы можем жить за счет благочестия и щедрости добрых людей, которых встретим в пути, — подтвердила Кошечка и униженно поклонилась, коснувшись лбом скамьи.

— Вот ведь простаки! — Начальник охраны вернул кошелек Кошечке. — Не вздумай торговать сестрой, чтобы поправить свои дела. И не задерживайтесь в этой провинции, быстро проходите дальше. Если обнаружится, что вы чьи-то соглядатаи или нарушили закон, вас накажут.

— Я понял, ваша честь.

Пока писец переносил данные из подорожных в большую регистрационную книгу, Кошечка прислушалась к разговору, который вели между собой три чиновника, и едва не обезумела от страха, когда разобрала, о чем идет речь.

— Который? — спрашивал в этот момент курильщик, склонившийся к своим напарникам.

— Последняя голова, — ответил таможенник помоложе.

— Самая уродливая, — добавил старший.

— Быстрая работа. — Медными палочками, такими же, как для еды, курильщик взял тлеющий уголь из жаровни и поднес его к трубке.

— Многие видели, как этот негодяй вчера вечером зарезал возле Одавары торговца, чтобы завладеть его кошельком. Полицейские арестовали этого малого в непотребном доме низшего сорта в Мияноситэ. После того как заплечных дел мастер поработал над ним, он закукарекал как петух и признался, что те два убийства в хирацукской бане тоже его рук дело.

— Как один мужик сумел убить двух самураев?

— Он сказал, что они были пьяны. Этот малый вообще рассказывал много забавного и всех нас развеселил.

Кошечка так разволновалась, что не услышала, как начальник охраны сказал: «Следующий!» Увидев, что путник не реагирует на его слова, стражник с силой стукнул веером по татами.

— Проходи!

— Простите, ваша честь! — Кошечка взяла подорожные и неуклюже сползла со скамьи.

Она двигалась нарочито медленно, чтобы заставить помощника применить силу, но тут же пожалела об этом. Когда тот ударил Кошечку по плечам своим жезлом, сильная боль пробежала по ее позвоночному столбу и отдалась в копчике. Кошечка вскрикнула и торопливо побежала к выходу, держась к начальству боком и кланяясь.

Беглянки быстрым шагом пересекли огороженный двор заставы и выскочили за ворота. Они поторопились пробиться сквозь толпу носильщиков каго, которые поздравляли прошедших заставу людей и клянчили на счастье медяки у щедрых на радостях путников, но лишних монет у Кошечки не было.

Госпожа и служанка ненадолго задержались перед небольшой часовней святого Дзидзо и поблагодарили его за помощь. Потом беглянки пробежали мимо лавок и чайных домов, скопившихся возле таможни. Несмотря на боль, пульсировавшую в спине, Кошечка была готова расхохотаться: пройти заставу оказалось легче, чем она смела надеяться. В положении безликих крестьян имелись свои преимущества.

Когда беглянки миновали деревню, Касанэ заговорила первой:

— Мне жаль, что этот неуч ударил вас. Когда мы остановимся на ночлег, я разотру вам плечи.

— На боль не следует обращать внимания.

Эта боль самым неоспоримым образом доказывала, что Кошечке удалось обмануть стражника: он ни за что не ударил бы ее, если бы заподозрил, что она из самурайской семьи. Кошечка повернулась лицом к Касанэ и прошла несколько шагов, пятясь.

— Я что-то не вижу твоего поклонника.

Щеки Кошечки все еще охватывала крестьянская повязка. Беглянка весело усмехалась, и эта усмешка делала ее очень юной и озорной.

Касанэ, протягивая госпоже письмо, прошептала:

— Ты очень хорошо держался на заставе, младший брат.

Кошечка развернула толстую обертку и вынула записку — мягкий и гибкий листок рисовой бумаги. Он был сложен просто, но с определенным изяществом. Этот крестьянин умел чувствовать красоту.

«Ветер дует и гнет храмовые ивы. Не согнешься ли и ты под ветром любви?»

Кошечка подняла взгляд.

— Дерзкий малый!

— Он всего лишь крестьянин! — робко попыталась защитить своего поклонника Касанэ.

— Говорят, на человека, который отказывает другому в любви, падает проклятие. — Кошечка вернула письмо Касанэ. — Говорят еще, что тот, чья любовь не получит ответа, возвращается после смерти на землю, чтобы отомстить за себя.

Касанэ ничего не понимала в таких сложностях — ее жизненный опыт был слишком мал. Она до смерти боялась любых духов. Мысль, что какой-то из них может желать зла лично ей, сковала ее страхом.

— Я не думаю, это просто дорожное увлечение, — Кошечка пожалела свою спутницу и перестала ее дразнить. — Может, он хочет вступить в брак, не записываясь в храмовую книгу? Ты хочешь прогнать его от себя?

— Мне бы этого не хотелось, — едва слышно ответила Касанэ.

— Тогда мы пошлем ему ответ сегодня вечером. — Кошечку это ухаживание забавляло, но и немного тревожило: оно могло создать сложности для путешественниц.

Кроме того, Кошечка вдруг на деле почувствовала себя защитницей деревенской девочки, ее настоящим братом: Касанэ так молода и неопытна, любой мужчина мог легко обмануть ее.

Сочиняя ответ поклоннику Касанэ, Кошечка увидела мужчину и женщину, боровшихся друг с другом у обочины дороги. Мужчина нападал. Он зажимал рукой рот своей жертвы, заглушая ее крики.

Редкие путники торопились пройти мимо этой пары, но Кошечка храбро двинулась к наглецу, широко расставляя ноги и потрясая посохом. Грабитель, заметив ее приближение, оттолкнул женщину от себя и убежал, скрывшись в густом подлеске.

Женщина, стоя на коленях посреди дороги и бессвязно всхлипывая, обхватила Кошечку за пояс. Она выглядела вполне приличной, хотя истерически плакала и была очень растрепана.

— Успокойтесь, тетушка. Он ушел, — сказала Кошечка и