Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

— Вот возьмите. Одну вам отдам, а другую отнесу комиссару.

— Петя! — воскликнула мать, с испугом отступая от него.

— Ничего, Петя, мы сами отнесем твой подарок комиссару. Ты скажи, — где ты их взял?

— Я нашел за рекой, когда каппелевцев гнали. Красноармеец Николай взял гранаты так осторожно, будто они были сделаны из хрупкого стекла, и внимательно осмотрел их.

— Все в порядке: запал на месте, — сказал он товарищам, — только сдерни кольцо и бросай.

— Как же, Петя, ты не боялся, что они тебя взорвут? Ты ведь не знаешь, как с ними обращаться.

— Конечно, знаю. Я кольцо не снимал.

— Ты что, рыбу глушить собрался? Так не оглушишь гранатой ничего, — сказал Николай.

— Ну, глушить! Тоже скажете! Я на белочехов припасал. Да. Когда страшно было ходить ночью, — одну с собой носил. А вот как кошевников приспело ловить, так и не было гранаты. Я бы бросил…

— Видал таких?..

— Да-а, — откликнулось несколько голосов.

— Боже, боже мой! — говорила мать. — Но ведь ты мог погибнуть.

— Ничего, не погиб. Я как стукнул Мизгиря по башке, так и не лезет больше.

— Еще что у тебя есть?

— Все тут.

— Ну и молодец ты, Петя. Они нам пригодятся.

Красноармейцы жили на кухне; они подкармливали Петьку, а он старался им услужить: заплетал гривы лошадям и гонял их на водопой.

Голодные лошади грызли доски на заборах, оглобли саней — вообще все, к чему были привязаны. Их было жалко до слез. Петька гладил тянущиеся к нему морды и предлагал:

— Я хотя старой соломы принесу.

Николай вздыхал и объяснял:

— Видишь, шибко мы шли, не успевают за нами подвозить фураж… часто самим нечего есть… Одним словом, обездорожели мы, парень, обозы наши отстали, а у жителей мы ничего не берем.

— Так это не у жителей! — воскликнул Петька и повел Николая по закоулкам брошенных казарм, где была солома.

С приходом Красной Армии горожане вздохнули свободнее. Когда в каждом доме бойцы, улицы наводнены военными, — и вечером можно выйти из дому, не рискуя попасть в лапы бандитов.

Облегчилась работа ЧК и уголовного розыска: с помощью регулярных частей много было задержано преступников и подозрительных типов. Уцелевшие бандиты притаились, запрятались в щели и, пожалуй, помышляли только о том, чтобы удрать из города.

Рабочая дружина самообороны была освобождена от казарменного положения и распущена по домам. Вернулся отец Королька и готовился переезжать из подвала в новую квартиру. Королек целиком был поглощен домашними хлопотами, а к Петьке вернулась забота о старом незаконченном деле.

— Проньке в городе опасно жить, и он удерет отсюда. Как наступит тепло, скроется в лесу и еще к белым сумеет проползти, — говорил Петька Корольку.

— Удерет, если уже не удрал. Скорее лови! — посмеивался Королек над Петькой.

— А вот и буду ловить!

Петька действительно много тратил времени на поиски Прони и старался чаще бывать возле церковного дома, проходил мимо дома тети Фени, где когда-то нашел приют убитый недавно кошевник; Петька поднимался даже в гору, к хижине древней кривой старухи.

Постепенно Петька понял, что Пронька едва ли рискнет показаться в тех домах, где раньше были обнаружены его следы. Он нашел себе новое пристанище или действительно удрал из города. Искать его надо было в других местах. Но где? Этого Петьке никто не мог сказать.

Пробегая мимо дома Полканова, Петька увидел наглухо закрытые ворота, тогда как в других домах они были распахнуты настежь, и подумал, что тут, наверное, не расположились постоем красноармейцы.

«Почему это так?» — спросил себя Петька, замедлив шаги. На его вопрос ответила бумажка, прикрепленная к калитке. Там он прочитал одно слово: «Тиф».

«Значит, здесь больные и сюда никто не ходит», — решил Петька.

Он перешел на другую сторону и задержался, оглядываясь на дом Полканова.

В этой короткой и малолюдной улочке прохожие были редки, и потому показавшийся человек сразу обратил на себя внимание Петьки. К своему дому торопливо подходил Полканов. Он горбился, словно стараясь стать незаметнее, и часто-часто крестился мелкими крестиками, будто что-то отряхивал с отворота лисьей шубы. Едва Полканов скрылся в воротах, на улице показался второй человек. Походка и фигура его тоже были знакомы. Это был Пронька, без бороды еще больше похожий на Проньку, известного по селу.

Петька вздрогнул и чуть не закричал. Он хотел было бежать и звать людей на помощь, и с трудом удержался, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость и не привлечь к себе внимание. Он медленно уходил по улице, украдкой бросая взгляды на Проньку.

Пронька поравнялся с домом Полканова, оглянулся на спину «не заметившего его мальчишки» и нырнул в калитку.

С большим трудом Петька сделал несколько шагов до угла (Пронька мог еще наблюдать за ним), но лишь только завернул за угол, сорвался с места.

Он бежал так, как редко бегал, как бежал от пуль во время переворота, как удирал от сыщика Ягодкина. Казалось, что ноги опять работают вхолостую, лишь отделяя его от земли, но не перенося вперед.

Петька выскочил на главную улицу и подумал, что до ЧК ему еще очень далеко. Тут он увидел освещенные окна Совета и мгновенно вспомнил о Ляревиче. Перебежав через небольшую площадь, он рванул на себя тяжелую дубовую дверь. Проскочив мимо какого-то дежурного, он пулей пролетел по лестнице во второй этаж.

— Где Ляревич? — крикнул он, перепугав пожилую женщину-секретаря. Он увидел на белых дверях картонку с надписью — «Предсовета» — и хотел было ворваться туда, но его схватил подоспевший дежурный.

Петька извивался в руках дежурного и, возбуждая любопытство окружающих людей, твердил, что ему нужно видеть Ляревича по тайному делу.

— Зайди-ка сюда, паренек, — сказал дежурный и втолкнул Петьку в одну из комнат, двери которой выходили в приемную.

Изумленный Петька увидел перед собою Панко.

Панко разговаривал по телефону.

— Что скажешь? — спросил Панко, зажав трубку рукою.

— Да вот проскочил и требует Ляревича, — начал было дежурный.

— Позвони скорее Рубцову, я Проньку нашел! — крикнул Петька.

— Идите, — сказал Панко дежурному, и тот вышел.

Панко расспросил Петьку, вызвал какой-то номер и сообщил адрес Полканова.

— Может быть, он только ходит через двор Полканова, там заборы низкие, косые… Надо соседние дома захватить, — волновался Петька.

— Ладно, — сказал Панко. Он заставил Петьку еще немного посидеть и потом велел идти домой, никому ни слова не говорить и, само собой, не соваться сегодня к дому Полканова.

Дня через три Петька рискнул пройти мимо Полканова и увидел, что по-прежнему ворота наглухо закрыты, даже сохранилась бумажка на