Морской царь - Евгений Иванович Таганов

— Ну а мне что прикажешь с ней делать?

— Её семья уговорила меня взять Дьянгу с собой. Сказали, что ты сам должен всё с ней решить: либо взять в наложницы, либо сделать так, чтобы она про тебя забыла. Может быть, ты сначала посмотришь на неё, а потом уже будешь что-то решать?

— Зачем мне смотреть на сумасшедших? Я не настолько любопытен.

— Ну это я так сказала, что она сумасшедшая. Дьянга всё говорит и делает, как нормальная женщина, просто у неё все мысли и чувства направлены только на тебя. Сейчас её охраняют мои воины. Если её отпустить, она обязательно попытается пробиться к тебе, и твои стражники убьют её. Может быть, так для всех будет лучше всего.

— Ты хоть с ума не сходи! Отправь её в другой улус, пусть там её выдадут замуж. Тогда и успокоится, — рассудил он.

— Пока она ничего не совершила, наказывать её нельзя. Я пообещала, что ты сам ей скажешь своё решение. Если ты дарпольским женщинам позволил выбирать себе временных дружков, то почему нельзя позволить такое и Дьянге.

Разумно на это ответить было невозможно.

— Я сказал, нет! Выкручивайся сама, как знаешь! — в сердцах бросил Дарник, не слишком задумываясь, как женщины могут выкручиваться в подобных делах.

Перво-наперво Калчу сообщила о Дьянге Курятнику. Разумеется, все советницы сильно возмутились сей женской дерзостью и полностью одобрила княжеский отказ даже видеть нахалку. Но уже через пару дней любопытство победило, и «курицы» по очереди прогулялись на подворье Калчу, чтобы взглянуть на Дьянгу со стороны. Темнолицая, коренастая, медлительная — она меньше всего походила на героинь светских ромейских книг и не вызывала ревнивого чувства даже у Евлы. Затем Эсфирь, научившаяся за полтора года бегло говорить по-кутигурски, устроила вдове основательный допрос. Дьянга ничего не скрывала: да, князь во всех её мыслях и чувствах, да, если одну ночь страстно любил её, то почему не может любить ещё и ещё, да, другие мужчины вызывают у неё стойкое отвращение, да, после князя ещё трое мужчин побывали на её ложе, но это только укрепило её в привязанности к князю.

Теперь разговоры о Дьянге среди «куриц» шли день за днём. Затем они взялись за князя.

— Почему ты не можешь сам поговорить с ней?

— Если сам найдёшь ей мужа, то она тебя наверняка послушается.

— Неужели она так противна тебе, что ты и смотреть на неё не хочешь?

Рыбья Кровь терпеливо пытался их вразумить:

— Мне вас всех хватает выше темечка. Вы же знаете, что слишком горячая женская любовь не для меня, взамен я такой любви дать не могу и буду всегда чувствовать себя виноватым. Да и времени на это нет. Хотите, чтобы воеводы на меня пояс верности надели, чтобы я больше войском занимался?..

Добило же его новое сообщение Калчу в Курятнике о том, что в кочевьях имеются три беременных женщины, которые утверждают, что беременны от Князьтархана: как быть с ними?

Вот теперь Дарник разозлился по-настоящему. Выставил жену с Евлой за дверь и держал гневную речь уже только перед Калчу, Лидией, Эсфирью и Оловой.

— Объясните раз и навсегда этим безмозглым девкам, что да, я согласен их всех взять к себе в наложницы, но только на определённых условиях. Буду посещать их два-три раза в год, и за это они не смеют ни на миг оказываться с другим мужчиной наедине. В случае измены будут обезглавлены. Я так уже делал когда-то, буду делать и впредь.

— А как быть с детьми, если они действительно от тебя? — осведомилась Калчу.

— Когда детям исполнится по три года, всех их заберу в Дарполь, в особый княжеский приют. Матери смогут видеться с ними не больше двух дней в неделю.

— И девочек? — уточнила Эсфирь.

— И девочек.

После таких слов разговоры о внебрачных княжеских детях надолго прекратились. С претензией была лишь одна Евла:

— А моего второго ребёнка ты у меня тоже в три года заберёшь?

Было от чего уже прямо лезть на стену.

— Твоего заберу, как только он родится!!! — прорычал он.

По весне в Дарполе начались массовые роды, в день по пять-шесть чад. Не обошло сие счастье и княжеский гарем. Второго мальчика родила Милида и вторую дочь Евла. На этот раз имена им выбирал Дарник. Сына назвал Вышеславом, а дочь — Любославой, или просто Любашей — именами для настоящих наследных словенских князей.

4.

Как не готовился Дарполь к весеннему половодью, оно всё равно принесло немало бед. Сильно пострадала Петля и Кятский посад, с его саманными домами. Зато все свайные постройки хорошо выдержали водный натиск. Забавно было видеть со сторожевой вышки, как хозяева перемещаются между своими жилищами на малых челнах и плотиках и загоняют на крышу коз и собак. Убытки потом возмещали, делая займы в княжеской и войсковой казне, что превратило в должников очень многих, но тоже стало ещё одним знаком основательного городского управления. Зато вырытые обширные ямы вдали от реки на всё лето наполнились водой, давая жизнь густой траве по своим берегам.

Как только река вернулась в своё русло, Рыбья Кровь выступил в долгожданный поход. Для серьёзного вторжения в Персию ему необходимо было трёхтысячное войско с шестьюдесятью повозками и таким же числом камнемётных и стрелковых колесниц, впрочем, тридцатью стрелковыми колесницами он мог и пожертвовать, но тридцать камнемётных колесниц ему нужны были непременно. Спустили на воду и опробовали пятую бирему, но даже все четыре имеющихся в Дарполе биремы могли загрузить в свой трюс в сложенном виде не больше двенадцати повозок и шестнадцати колесниц. Стало быть, им предстояло совершить через малонадёжную тысячевёрстную морскую гладь не меньше пяти ходок. При самых лучших погодных условиях на переброску к южному берегу Хазарского моря необходимо было, по крайней мере, восемь месяцев. Только и оставалось воскликнуть: «Сколь велики вы мои морские владения!»

Некоторые воеводы во главе с Макариосом предлагали другой выход: гнать повозки, колесницы и конницу вдоль восточного побережья, а припасы, в том числе пресную воду, подвозить им биремами с лодиями. От этого, правда, терялась неожиданность набега, но прибавлялся слух: «Словене идут!» и персидские эмиры должны были срочно собирать и готовить большое войско — за что, собственно, и плачены ромейские солиды. В конце концов,