Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

через бедных, средств, составляла десятину – десятую часть всякого индивидуального состояния. «Закяту» придавалось исключительное значение для поддержания единства «уммы», задуманной в качестве «общины равных», основой сохранения которой должно было быть то, что известный мусульманский мыслитель Зейд Абу Абд ар-Рахман ибн Мухаммед ибн Халдун аль Хадрами считал социальной справедливостью (или, по-арабски, «асабийя»). По мнению ибн Халдуна, с утратой «асабийи», нация, чья элита привыкает жить в роскоши, не заботясь о менее обеспеченных представителях своего общества, оказывается бессильной при столкновении с более сплоченными и объединенными единой целью завоевателями, пусть даже цивилизация последних пребывает на более низкой ступени развития.

Перечисленные выше «пять столпов ислама» – единобожие, необходимость молитвы, важность соблюдения поста, обязанность верующих участвовать в паломничестве к святым местам и необходимость раздачи милостыни – дополнялись другими религиозными требованиями, известными как «благие деяния». Одно из них со временем приобрело особую важность и самостоятельное значение, поднявшись почти до уровня «шестого столпа веры». Это была концепция «джихада» («усердия»), вменявшая правоверным мусульманам в обязанность борьбу во имя всемерного распространения ислама, включая вооруженную борьбу ради покорения тех, кто не разделял их верований (хотя в то же время концепция «джихада» включает в себя и требование вести неустанную борьбу с собственными страстями).

Дело в том, что с точки зрения ислама весь обитаемый мир подразделялся на три «области»:

1) «Дар-аль-ислам»;

2) «Дар-аль-харб»;

3) «Дар-ас-сульх».

Это суть три «области» обитаемого мира (именуемого древними греками «Ойкуменой», а древними римлянами – «Экуменой» или «кругом земным», по-латыни – «орбис террарум»), модель которых определяет три «подобласти», особый правовой, морально-нравственный и гуманитарный режим действий правоверных. «Дар-аль-ислам» есть область, в которой проживает мусульманская «община равных» – вышеупомянутая «умма». В этой области все устроено в соответствии с Божественными Установлениями («волей Аллаха»).

«Дар-аль-харб» есть область, в которой мусульмане живут под властью немусульман («кяфиров» или «гяуров», то есть «неверных»). Там (выражаясь современным языком) «не действует обычное международное гуманитарное право». Война в этой области ведется по особым законам. Пленных брать не обязательно. Дозволено брать в заложники женщин, детей и стариков и торговать ими.

«Дар-ас-Сульх» есть область, в которой (пока что) нет мусульман. В отношении этой области следует в течение десяти лет соблюдать перемирие, после чего необходимо рассмотреть, что делать с данной территорией, как ее захватить и освоить, иначе говоря – исламизировать. Все это отнюдь не требовало от приверженцев ислама пренебрежительного отношения ко всем прочим религиям. Хотя ислам рассматривал как иудаизм, так и христианство в качестве отклонений от истинной веры, он в то же время относился к некоторым из элементов их религиозных доктрин достаточно уважительно. Иудеи и христиане рассматривались «муслимами», как «народы Книги» (или «люди Писания»), с учетом того обстоятельства, что отзвуки их священных писаний – иудейской Торы и христианской Библии – содержались и в священной книге мусульман – Коране. Поэтому правоверным мусульманам рекомендовалось относиться к обеим религиям «людей Писания» с определенной долей терпимости (хотя на протяжении веков степень подобной терпимости колебалась, то возрастая, то умаляясь, в зависимости от конкретных обстоятельств), не препятствуя их приверженцам отправлять свои религиозные культы под верховной властью – «покровительством» – мусульман, хотя и с некоторыми ограничениями, плюс с уплатой особого налога, взимаемого с иноверцев в уплату за это «покровительство» и называвшегося «джизья». Что же касается иноверцев не иудейского и не христианского вероисповедания (например, зороастрийцев-маздаяснийцев или же буддистов), то к ним «муслимы» проявляли гораздо меньшую степень веротерпимости (или, как принято выражаться в наше время, «религиозной толерантности»).

Несмотря на использование во многих случаях мирной тактики в годы формирования ислама, мусульманами применялись и более агрессивные методы. Последствия сил, высвобожденных исламом, как военные, так и духовные, служили наглядным свидетельством сильнейшего чувства единства и сплоченности, испытываемого последователями мусульманской веры и вдохновлявшего их на великие свершения, почти беспримерные в истории человечества. После того, как новая вера, проповедуемая Мухаммедом, распространилась по пустынным землям Аравии, а затем достигла Ближнего Востока, центра тогдашней цивилизации, ее успехи стали просто поразительными и немыслимыми.

Успеху ислама, несомненно, способствовало его постоянное стремление к самосовершенствованию. Христианский Запад (или, говоря по-мусульманские – «Франкистан») долгое время контролировал из Рима международный баланс сил, которым стремился управлять по мере возможности. Центром его изначально был именно Рим, утративший, однако, со временем, эту функцию. После чего вот уже на протяжении семисот лет, Запад пребывал в состоянии постоянной и тревожной нестабильности. Большая часть входившей прежде в Римскую империю христианской Европы была покорена «варварами»-германцами после того, как Рим утратил свое господство над ней, и погрузилось в состояние беспросветного и, как казалось многим, казалось, бесповоротного упадка. Хотя даже в этом состоянии общего упадка зарождались новые культуры, они находились все еще только на ранней стадии своего формирования. Им предстояло еще «повзрослеть», возмужать и набраться сил, прежде чем достичь расцвета.

Несмотря на упадок самого древнего, Первого, Ветхого Рима, Римская империя, возникшая на базе этого италийского «Вечного Города» на Тибре, не прекратила своего существования. Она продолжала существовать, хотя и в сильно измененной, эллинизированной, или огреченной, форме, с центром во Втором (Новом) Риме – Константинополе, или, как говорили славяне, Царьграде, расположенном на Босфоре, в точке пересечения древних торговых путей между Востоком и Западом[6]. Восседавший на константинопольском престоле христианский православный (кафолический) самодержец этой лишенной почти всей своей западной части и неуклонно превращавшейся из латиноязычной в грекоязычную, Римской империи, названной впоследствии «Византией» (по древнему названию Константинополя – Византий), унаследовал титул прежних, древних римских императоров. Баланс сил заметно сместился в восточном направлении. VI век п. Р. Х. стал свидетелем нескольких периодов успешного отвоевания христианской православной «Византией» у «варваров» прежних имперских земель. «Византийцы»-ромеи (то есть, по-гречески – «римляне») отвоевали даже значительную часть Италии (хотя дальнейшая история и показала неспособность «Византии» надолго упрочить свою «римскую» власть над италийским «сапогом»). Казалось, у пришедшего в упадок Древнего Рима появился полный сил и энергии законный преемник и продолжатель – Второй, или Новый, Рим – Царьград-Константинополь…

Впрочем, на дальнем Востоке своих владений православная христианская «Византия» не могла быть спокойной за свои границы. Здесь ее идущее еще со времен Первого, италийского, Рима стремление к распространению все дальше на Восток наталкивалось на аналогичное, но только направленное на Запад, стремление другой великой державы, а именно – Персидской (Эраншахра, то есть «Иранского царства», или «Арийской державы»). Хотя подлинный золотой век Персии закончился на тысячу лет раньше, с падением династии Ахеменидов, новые, весьма энергичные властители-маздаяснийцы Ирана-Персии из династии Сасанидов неустанно стремились вернуть утраченное величие. Учитывая географическую близость обеих держав – «Византийской» и Иранской – не представляется удивительным,