Шелковый Путь - Колин Фалконер

— Ты ошибся, — сказал он и повернул лицо к окну. — Сартак и его татары хорошо с тобой обращались?

— Он не перерезал мне горло и не сварил мои внутренности себе на ужин, и за это я благодарю Бога.

— Я боялся, вы уже отправились в Хотан или Ош.

— После засады Сартак приказал нам вернуться в крепость. С тех пор мы остаемся здесь, за этими стенами, но я понятия не имею, почему. Возможно, чтобы дождаться твоего благополучного возвращения. Поскольку эти люди не говорят на языке цивилизованных людей, а лишь бормочут, как обезьяны, мне невозможно это знать. Кстати, Сартак желает с тобой поговорить, как только ты оправишься.

— Я устал. Увижусь с ним завтра. А сейчас мне просто нужно поспать.

— Тогда я тебя оставлю. — Уильям помедлил у двери. — Когда тебя сюда привезли, ты был в бреду. Ты бормотал, как дитя.

— Что я говорил?

— Что-то о твоем отце, — сказал он. Он вышел, тяжелая дверь захлопнулась за ним.

Лишь на следующий день, когда Жоссеран достаточно оправился, чтобы принять визит Сартака, он узнал истинную причину, по которой татары вернулись в крепость. После засады Сартак отправил послание в Бухару, прося регентшу Чагатайского улуса, Органу, усилить его эскорт. Пока он ждал в Кашгаре ответа, он получил по ямской службе сообщение, что Органа была свергнута союзником Ариг-Буги, Алгу, и получил приказ от самого Хубилая оставаться на месте, пока ситуация не разрешится.

— Так кто устроил засаду, варвар? Чьи это были солдаты? — Когда Жоссеран замялся, он ответил за него сам: — Их послал Кайду.

— Да.

— Что случилось с остальными, кого взяли с тобой?

— Их казнили.

— Они достойно умерли?

Жоссеран гадал, что ему ответить. Счел бы татарин варку в котле достойной смертью?

— Их обезглавили. Это было быстро.

— Ты уверен?

— Я видел это своими глазами.

Сартак, казалось, испытал облегчение.

— Это, по крайней мере, благословение. Дай Сечен, — сказал он, назвав настоящее имя Пьяницы, — был моим шурином.

— Он умер как мужчина, — сказал Жоссеран и отвернулся. Это было милосерднее, чем сказать ему, что из них сварили суп. Это была ложь, но были и такие истины, которые лучше не знать.

***

Часть 8

Шелковый Путь 

Кашгар — Бухара

в 638 году по хиджре и в 1261 году

от Воплощения Господа нашего

***

CXX

Кризис в Чагатайском улусе запер их в Кашгаре на всю зиму. Теперь Сартак говорил им, что могут пройти годы, прежде чем они смогут безопасно пересечь Крышу Мира. Но гонцы-стрелы ямской службы продолжали появляться в крепости почти каждый день, направляясь на восток и обратно. Нетрудно было представить себе интриги, которые теперь плелись в Каракоруме и Шанду.

Однажды Сартак доверился Жоссерану, что Сын Неба нашел выход из тупика.

— Из Даду в Бухару идет караван, — сказал он. — Алгу обещал прислать воинов для сопровождения. Мы присоединимся к каравану, когда он сюда прибудет. Но нам придется ждать до весны, чтобы пересечь Крышу Мира.

— Значит, Хубилай договорился с ханом Чагатайского улуса?

— Тайно.

— Что в караване? Золото?

Сартак улыбнулся.

— Золото можно потратить. Это женщина. Одна из дочерей Императора выходит замуж за Алгу. Разумный союз, ибо он обеспечит гармонию между домом Императора и Чагатайским улусом.

— Как зовут царевну? — спросил Жоссеран, хотя и подозревал, что уже знает ответ.

— Ее зовут Мяо-Янь, — сказал ему Сартак. — Царевна Мяо-Янь.

На севере — горы, преграда к новым, неизведанным землям; на западе — медины и шепчущие тополя Самарканда и Бухары; на востоке — павильоны и шуршащий бамбук Катая; на юге — воющие ветры Такла-Макана. И здесь, в Кашгаре, на перекрестке Шелкового пути, сошлись пути его жизни.

Он наблюдал со стен крепости, как караван змеится через оазис. Верблюды кашляли и жаловались; лошади понурили головы, измученные долгим переходом через пустыню. Было два эскадрона конницы, их золотые шлемы отражали солнце. Зелено-белые штандарты Сына Неба хлестали на ветру.

Деревянные ворота крепости распахнулись, и авангард въехал, в один ряд. За ними следовал позолоченный паланкин с царевной, качавшийся на спине деревянной повозки, а за ним — еще две повозки для ее служанок. Когда они благополучно оказались внутри крепости, женщины спустились с повозок и сгрудились вокруг царевны. Он тут же почувствовал, что что-то не так.

Несколько мгновений спустя он увидел, как солдаты выносят царевну Мяо-Янь из двора на носилках.

Он подумал о хрупком создании, с которым гулял в Саду Освежающего Источника. Конечно, ее фарфоровая прелесть не выдержит тягот такого путешествия. Он молча помолился за нее милосердному Богу, если таковой существовал.

***

CXXI

Его распорядок дня состоял в том, чтобы вставать с Уильямом к утренней молитве, завтракать пловом, а затем тренироваться в борьбе со Злюкой. Татары очень любили борьбу и были в ней весьма искусны, и Жоссеран стал усердным учеником. Упражнения помогли ему восстановить силу в раненом плече. Он еще ни разу не одержал победы над Злюкой, но, по крайней мере, падений стало меньше.

Каждое утро они упражнялись на майдане, но после дюжины падений Жоссеран всегда поднимал руки в знак сдачи. Но он был полон решимости однажды победить.

Злюка — его настоящее имя, как узнал Жоссеран, было Есун — был невысок, коренаст и кривоног, как и многие из этих татар. Большинство из них учились ездить верхом еще до того, как научились ходить, и кости их ног выросли, приспособившись к форме коня. Тело Злюки было скорее мясистым, чем мускулистым, но когда он бросался в атаку, это было все равно что столкнуться с небольшим бычком. Он боролся с голым торсом, и когда его тело покрывалось потом, удержать его было все равно что пытаться удержать смазанную жиром свинью.

Злюка показал ему много приемов и как их прерывать; но дело было не только в изучении приемов, искусство этого спорта заключалось в сочетании множества различных движений в мелькании рук и ног, подавлении противника комбинацией скорости, грубой силы и наглой уверенности.

Однажды после полудня ему наконец удался бросок; он на мгновение вывел Злюку из равновесия и с оглушительной силой бросил его на спину в пыль. Жоссеран был так же удивлен, как и его противник, этим развитием событий и замешкался, прежде