Шелковый Путь - Колин Фалконер

— Стой, — выдохнул он. — Моя спина!

— Ты ранен?

— Ты сломал мне спину!

Жоссеран замялся. Одним движением Злюка подсек его ноги, и Жоссеран оказался лежащим на спине, глядя в небо, весь воздух выбило из его груди. Злюка прыгнул на него, перевернул и поставил колено ему на поясницу. Он положил руки по обе стороны от его головы и скрутил. Жоссеран услышал, как треснули сухожилия.

Злюка торжествующе взревел и вскочил на ноги.

— Никогда не проявляй милосердия! — крикнул он. — Это еще один урок, который ты должен усвоить.

Жоссеран выругался бы, но не мог отдышаться.

— Помни, внезапность и обман. Твое величайшее оружие.

Он ушел, смеясь. Жоссеран выплюнул пыль изо рта, его тело ломило от боли. Это был хорошо усвоенный урок. Однажды он им воспользуется.

На следующее утро после прибытия Мяо-Янь они снова были на майдане, на тренировке. Они кружили друг вокруг друга в импровизированном ринге, который Злюка начертил в грязи тутовой веткой. Он сделал внезапный выпад и обманный маневр; Жоссеран среагировал слишком медленно. Мелькание движений, и он снова на спине на твердой земле под вонючей массой пыхтящего, потного татарина. Он снова проиграл.

Злюка громко расхохотался и вскочил.

— Если все варвары такие, как ты, мы завоюем весь мир!

Жоссеран скривился и медленно поднялся. Из-за своего роста он не привык так проигрывать в силовых состязаниях. С ним такого не случалось за всю его жизнь, и регулярные поражения от рук этого коренастого татарина заставляли его кипеть от злости.

— Еще раз, — сказал он.

Злюка обошел его, а затем они сошлись, положив руки друг другу на плечи, пытаясь свалить друг друга ногами.

Жоссеран услышал, как кто-то зовет его по имени.

— Варвар!

Жоссеран оглянулся, и Злюка воспользовался его потерей концентрации, чтобы бросить его на спину.

— Ты никогда не научишься? — ухмыльнулся он.

Подбежал Сартак. Жоссеран почувствовал, что случилось что-то ужасное.

— Где твой спутник?

— Наверняка где-нибудь на коленях. Что случилось?

— Это царевна Мяо-Янь. По пути через пустыню она заболела какой-то хворью, и теперь не просыпается.

Жоссеран слышал много перешептываний среди служанок и офицеров, которые прислуживали в ее покоях у западной башни. Он просил повидаться с ней, но ему отказали без объяснения причин. До сих пор он не знал о серьезности ее болезни.

— Мне горько слышать эту новость, — сказал он. — Но какое это имеет отношение к нашему доброму монаху?

— Шаманы, сопровождавшие ее в этом путешествии, сделали все, что могли. Я подумал, может, твой святой человек…

— Уильям?

— В конце концов, он тебя вылечил.

— Уильям не обладает силой исцелять. Лишь Бог один творит такие чудеса.

— Мне все равно, кто ее вылечит, твой бог или их. Но она не должна умереть. Теперь она под моей опекой, и винить будут меня.

Жоссеран пожал плечами. Это не повредит, предположил он, хотя и сомневался, что принесет какую-то пользу. Он мог бы уговорить Уильяма по крайней мере прочесть несколько молитв.

— Я попрошу его помочь тебе, если таково твое желание.

— Приведи его ко мне как можно скорее, — сказал Сартак. — Без нее не будет союза с Алгу, и тогда, возможно, мы не покинем Кашгар, пока волосы наши не станут белыми!

***

CXXII

Ферганская долина

Дым поднимался из юрт, разбросанных по долине. Крыша Мира была укрыта снежным безмолвием.

Трое всадников медленно проехали мимо потрясенных лиц своих соплеменников. Их скальпы и части лиц были обожжены и почернели; сквозь обугленную плоть виднелась блестящая белая кость. Один лишился глаза, другой — доброй части носа. Они из последних сил держались в седлах, но не падали, пока не достигли входа в юрту хана, где один из них наконец соскользнул с коня и остался лежать неподвижно в снегу.

— Сам Ариг-Буга помог Алгу взойти на трон в Бухаре. И, как желал наш Великий хан, я послал к нему делегацию с просьбой о доле его налогов для покупки припасов для армии нашего кагана для борьбы с предателем Хубилаем. И что же он делает? Он говорит, что заплатит свою долю драгоценными металлами, и приказывает лить расплавленное золото на головы наших послов.

Кайду сидел в своей юрте, его сыновья — справа, его любимая жена и дочь, Хутулун, — слева. Синий дым лениво тянулся от огня через отверстие в крыше.

— Нам следует отступить дальше в горы, — сказал Тэкудэй. — За спиной у Алгу сто пятьдесят тысяч воинов.

— Отступить? — пробормотал Кайду. Он повернулся к Гэрэлу. — Ты согласен со своим братом?

Гэрэл не успел ответить, ибо Хутулун больше не могла молчать.

— Если мы побежим сейчас, мы будем бежать вечно, и мы никогда больше не увидим наших полей и пастбищ!

— Так что же ты предлагаешь нам делать?

— Мы не можем победить Алгу на поле боя. Но мы можем нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает, и скрыться в горах, прежде чем у него появится возможность нанести ответный удар. Когда он повернется спиной, мы сможем ударить снова. Мы не должны давать ему ни минуты покоя. Мы измотаем его, как волк медведя, будем кусать его за пятки луну за луной, год за годом, пока он не будет обессилен и измучен. Однажды, когда мы соберем других волков, подобных нам, тогда мы сможем его одолеть.

Кайду улыбнулся. Его дочь, воительница, шаманка; Чингисхан, вернувшийся в теле кобылы. Духи играли с ним всю его жизнь, и их шутка заключалась в том, чтобы сделать его величайшего сына женщиной.

Он на мгновение задумался. Наконец, он сказал:

— Я согласен с Хутулун. Моему нраву больше подходит быть волком, чем овцой. Но сначала мы должны испросить мудрости у богов, чтобы узнать их волю. Хутулун, ты должна встретиться с духами и узнать их совет. Тогда, и только тогда, мы примем решение.

***

CXXIII

Кашгар

Через окованную железом и утыканную медью дверь, по узкому, обнесенному стеной двору, где по кирпичной кладке вились розы; под аркой со сломанным куфическим фризом, виноградно-синим на белом. Наконец, вверх по узким, стертым веками ступеням на башню.

Странная это была делегация, что шла по темному коридору западного барбакана. Впереди —