28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

севера, запада и востока, было направлено на центр острова, где находилась имперская канцелярия – объект 153, – оттуда все еще шли приказы о продолжении бессмысленной борьбы.

Советские солдаты пробегают мимо горящего здания в Берлине

Германия, 1945 г.

Из фондов РГАКФФД

Территория Тиргартена напоминала сильно вытянутый эллипс – восемь километров в длину и два в ширину. Это все, что осталось от фашистской империи, – остров, охваченный огненным кольцом, которое неумолимо сжималось…

Севернее имперской канцелярии, около Бранденбургских ворот, находится Рейхстаг – высокое здание с куполом. Оно было повреждено прямыми попаданиями бомб и теперь представляло собой массивную коробку, удобную для обороны.

Оперный театр, дворцы, музеи – все это гитлеровцы превратили в опорные пункты и мощные узлы сопротивления.

Каждый шаг здесь стоил нам труда и жертв. Бои за этот последний район обороны Третьего рейха отмечены массовым героизмом советских воинов. Камни и кирпичи развалин, асфальт площадей и улиц немецкой столицы были политы кровью советских людей. Да каких! Они шли на смертный бой в солнечные весенние дни. Они хотели жить. Ради жизни, ради счастья на земле они прокладывали дорогу к Берлину через огонь и смерть от самой Волги.

Советский танк Т-34-85, подбитый на улице Берлина

Апрель 1945 г.

Два дня – 29 и 30 апреля – войска фронта, преодолевая возрастающее упорство противника, особенно батальонов СС, все глубже вгрызались в правительственные кварталы Берлина. Войска 8-й гвардейской армии и 1-й гвардейской танковой генерала Катукова – с юга, войска 3-й ударной генерала Кузнецова и 5-й ударной генерала Берзарина – с востока и севера, танкисты 2-й гвардейской танковой генерала Богданова – с запада, войска маршала Конева – с юго-запада».

К ночи 1-й стрелковый батальон 756-го полка 150-й стрелковой дивизии был уже в непосредственной близости от Рейхстага. 22-летний комбат капитан Степан Андреевич Неустроев занял позицию на своем наблюдательном пункте: «Через полуподвальное окно смотрю вдаль. Ночное небо заволокло дымом, ниже все затянуло заревом пожара. А по самой земле стелется мрак. Впереди – никаких строений. По рации слышу голос Зинченко (командира полка. – В.Н.): “Где находишься? Где находишься? Прием. Прием”.

Я докладываю не совсем уверенно:

– Я нахожусь в торце дома.

Сам же думаю: “А может быть, это не торец дома, может быть, здание еще уходит куда-нибудь вглубь?” Полковник приказывает:

– Наступай на Рейхстаг. Выходи быстрее к Рейхстагу!

Я кладу трубку. В ушах все еще звучит голос Зинченко: “Наступай на Рейхстаг. Выходи быстрее к Рейхстагу!”

А где он, Рейхстаг-то? Черт его знает. Впереди темно и пустынно…

Поднимаю батальон. Иду в темень, под зарево. Справа, совсем близко, застрочил пулемет. Куда он стреляет – не пойму.

В цепи кто-то застонал. Батальон залег. Я вернулся в здание, на свой НП. Не прошло и пяти минут, как из полка поступил новый запрос:

– Вышел, что ли, к Рейхстагу? Когда выйдешь? Ведь Рейхстаг, Неустроев, от тебя близко, совсем рядом…

С Гусевым склоняемся над картой, рассуждаем. “Дом Гиммлера”… Мы находимся вот на этом углу. Наступать надлежит строго на юго-восток, вроде все верно, но почему огонь справа?

Наконец мы сориентировались. Вызываю по рации командира полка.

– Дайте огонь правее…

Заговорили наши минометы, за ними пушки. Вспышки разрывов осветили местность, но на небольшом расстоянии.

После разрывов видимость стала еще хуже. Вокруг черно, как в пропасти.

С тревогой я думал о том, что между ротами нет никакой локтевой связи. Во мраке легко сбиться с нужного направления. К тому же люди сильно устали. Наступать в такой обстановке было очень рискованно.

Я сказал начальнику штаба:

– Навести телефонную связь с ротами. Разбудишь меня через час.

Тут же повалился на пол: не спал уже трое суток.

Разбудил меня Гусев, как договорились, ровно через час. Я сидел на полу, смотрел на начальника штаба, он что-то говорил, но смысла слов я не понимал – все еще был во власти сна.

– Как связь с ротами? Большие ли потери? – Это были первые мои вопросы.

– Потери небольшие. Телефонную связь с ротами устанавливать нет смысла – роты находятся от нас метрах в пятидесяти. Да смотрите сами, они рядом, за окном.

В окна подвала пробивался свет. Утро. Утро 30 апреля 1945 года».

В воспоминаниях командующего 2-м Украинским фронтом маршала Ивана Степановича Конева и за день 29 апреля сквозила досада, что Сталин не дал его войскам взять центр Берлина. Но и войска Конева делали совершенно необходимую для общего успеха работу: «Последняя разграничительная линия между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов была установлена Ставкой с двадцати четырех часов 28 апреля… В связи с этим нам пришлось 29 апреля выводить из центральных районов Берлина те части 3-й танковой армии Рыбалко и 28-й армии Лучинского, которые оказались за этой линией… В это же время 10-й гвардейский танковый корпус армии Лелюшенко и 350-я дивизия армии Пухова продолжали воевать на острове Ванзее, захватив его юго-западную часть.

6-й мехкорпус армии Лелюшенко после того, как он вместе с частями 1-го Белорусского фронта овладел Потсдамом, был направлен теперь в район Михендорф. Ему была поставлена задача наступать на Бранденбург с востока. Развивая наступление, этот корпус столкнулся с частями армии Венка, которые на разных участках все еще пытались прорваться к Берлину. Встреча была, как говорится, незапланированной, но успешной для нас: эти части армии Венка были разбиты и отброшены».

Как видим, 4-й гвардейской танковой армии Лелюшенко опять доставалось: «Мы должны были: во-первых, надежно закрыть пути выхода противника из Берлина на юго-запад; во-вторых, не допустить прорыва в Берлин 12-й армии Венка, пытавшейся деблокировать 200-тысячный гарнизон столицы рейха; наконец, в-третьих, разгромить остатки 9-й армии противника в районе Луккенвальде, – писал командарм. – Надо ли говорить, насколько сложной и трудной была эта задача».

Венк, по описанию Типпельскирха, не просто дрался, но даже одерживал локальные победы. Он полностью оголил западный тыл 12-й армии и утром смог «начать наступление тремя дивизиями из района Бельцига в северо-восточном направлении. Упорное сопротивление русских было быстро сломлено, их вторые эшелоны, не ожидавшие этого удара, смяты… Левый фланг еще в тот же день вышел к Ферху у южной оконечности озера Швилов, куда в поисках спасения отошел гарнизон окруженного Потсдама. Но это успешное наступление исчерпало ударную силу армии… Необходимо было спасти остатки 9-й армии, которой по радио предложили прорываться в направлении Белица». Этот удар Венка 29 апреля в направлении Потсдама Геббельс использовал, чтобы в дневной оперативной сводке сообщить