28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

которые, как указывают, встретились с русскими властями для переговоров свыше четырех недель тому назад… Имеются многие другие сообщения о депортациях и т. п. Как я могу опровергать такие слухи, когда вы мне не даете никакой информации и когда ни мне, ни американцам не разрешатся послать кого-либо в Польшу?»

Генерал Владислав Андерс и полковник Леопольд Окулицкий в кабинете

Фото не ранее 1941 г.

О чем шла речь в 11-м пункте послания Черчилля? Он сам об этом расскажет в своей «Истории Второй мировой войны»: «27 марта командующий подпольной армией генерал Леопольд Окулицкий – преемник генерала Бур-Комаровского – и два других лидера встретились в предместье Варшавы с советским представителем. На следующий день к ним присоединились 11 деятелей, представлявших главные политические партии Польши. С этого свидания никто не вернулся. 6 апреля эмигрантское правительство опубликовало в Лондоне заявление… Самые ценные представители польского подполья бесследно исчезли несмотря на то, что русские официально гарантировали их безопасность».

Свое длинное послание Черчилль заканчивал мрачным пророчеством: «12. Не особенно утешительно заглядывать в будущее, когда Вы и страны, в которых Вы господствуете, плюс коммунистические партии во многих других государствах выстраиваются все по одну сторону, а те, кто объединяется вокруг народов, говорящих по-английски, и их союзников и доминионов – по другую сторону. Вполне очевидно, что ссора между ними раздирала бы мир на части и что все мы, руководители каждой из сторон, которым приходилось иметь к этому какое-либо отношение, были бы посрамлены перед историей…

Прошу Вас, мой друг Сталин, не недооценивайте расхождений, намечающихся по вопросам, которые могут Вам показаться маловажными для нас, но которые символизируют мировоззрение демократических народов, говорящих на английском языке».

Сталин найдет время ответить Черчиллю 5 мая. Ответ британский премьер найдет «обескураживающим».

В Сан-Франциско на четвертом пленарном заседании, которое открылось 28 апреля в 15:50, председательское кресло впервые занял представитель СССР – Вячеслав Молотов:

– Сотоварищи-делегаты. Прежде всего позвольте мне выразить вам благодарность за избрание меня, советского представителя, в качестве одного из четырех председателей конференции. Приступая к исполнению своих обязанностей, я выражаю огромное удовлетворение по поводу того, что русская речь прозвучит с этой высокой международной трибуны.

Продолжали выступать главы делегаций, время им особо не ограничивали. На том заседании говорили главы МИД Сальвадора, Греции, Филиппин (это островное государство было американской колонией, оккупированной Японией, что тоже не мешало ей стать членом ООН). Малые государства волновали, в первую очередь, вопросы ограничения полномочий постоянных членов СБ ООН в части применения ими права вето, а также расширения полномочий Генеральной Ассамблеи, где были представлены все страны без исключения.

Примерно в том же ключе выступал и министр иностранных дел Уругвая Серрато.

– Безопасность, – произнес он в середине речи, – должна быть коллективной, универсальной и принудительной.

На этих словах в зале неожиданно поднялся возбужденный шум.

Председательствующий призвал к порядку и поспешил выяснить, что происходит. Оказалось, что в зале раздавали американскую газету с крупным заголовком: «Нацисты капитулируют». Многие уже стали ликовать. Молотов невозмутимо заявил, что сведения о капитуляции Германии пока официально не подтверждены, и призвал депутатов продолжить работу.

Это была газета с уже протухшей новостью от агентства Рейтер – об инициативе Гиммлера.

Мгновение 18

29 апреля, воскресенье

У последней черты

Для описания битвы в тот день дам слово тем, кто вел советские войска вперед.

Командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу Георгию Константиновичу Жукову хорошо запомнилось: «29 апреля в центре города развернулись наиболее ожесточенные сражения.

На ратушу наступали 1008-й стрелковый полк (командир полковник В.Н. Борисов) и 1010-й полк (командир полковник М.Ф. Загородский) 266-й стрелковой дивизии… Наших воинов, наступавших при поддержке танков, самоходной артиллерии, встретил такой шквал огня, что продвижение по улице стало просто невозможным.

Тогда решено было пробиваться к ратуше через стены зданий, делая проходы в них взрывчаткой. Под огнем противника саперы закладывали тол и одну за другой взрывали стены домов. Еще не успевал разойтись дым от взрывов, как в проходы бросались штурмовые группы и после рукопашной схватки очищали от неприятеля здания, прилегающие к ратуше.

В бой были введены танки и тяжелые самоходные орудия. Несколькими выстрелами они разбили тяжелые железные ворота ратуши, проделали пробоины в стенах, одновременно ставя дымовую завесу. Все здание заволокло густым дымом…

Быстрый успех, который был достигнут в сражениях за центр Берлина, явился следствием умелой организации взаимодействия между армиями, наступавшими с востока, северо-востока и севера…

Сражение в Берлине подошло к своему кульминационному моменту. Всем нам хотелось покончить с берлинской группировкой к 1 мая, чтобы порадовать наш народ. Но враг, хотя и был в агонии, все же продолжал драться, цепляясь за каждый дом, за каждый подвал, за каждый этаж и крышу.

Несмотря на ожесточенное, но бессмысленное сопротивление, советские воины брали квартал за кварталом…

С утра 29 апреля и всю ночь на 30 апреля шли ожесточенные бои в непосредственной близости от Рейхстага. Части 150-й и 171-й стрелковых дивизий готовились к штурму Рейхстага».

Расчет советской 45-мм противотанковой пушки 53-К образца 1937 года в бою у моста Мольтке рядом с подбитым советским танком Т-34-85

27 апреля 1945 г.

© Александр Капустянский ⁄ РИА Новости

С южной стороны свои войска вел Василий Иванович Чуйков, командовавший 8-й гвардейской армией 1-го Белорусского фронта: «За час до начала артподготовки знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Николай Масалов принес Знамя полка к Ландвер-каналу. Его сопровождали два ассистента. Гвардейцы знали, что перед ними главный бастион фашистской столицы, знали, что здесь находится Гитлер и главный узел связи, через который главари Третьего рейха еще продолжают руководить своими войсками, вынуждая их вести бессмысленные кровопролитные бои.

Путь к центру Тиргартена с юга преграждал глубокий с отвесными бетонированными берегами канал. Мосты и подступы к ним густо заминированы и плотно прикрыты огнем пулеметов. Только дружным и стремительным рывком можно преодолеть этот грозный и опасный рубеж.

От Ландвер-канала к имперской канцелярии, в подземелье которой укрывался Гитлер, пробивались части 5-й ударной армии. Подступы к имперской канцелярии обороняли батальоны особой бригады лейб-штандарт “Адольф Гитлер”. Командовал бригадой верный слуга Гитлера, матерый нацист Монке.

Гвардейцы начали мелкими группами выдвигаться к рубежу атаки…

Захватив несколько небольших плацдармов на той стороне канала Ландвер, войска армии начали штурмовать Тиргартен с юга. Острие удара всех частей, в том числе и наступающих с