28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

в город. Но Сталин тоже не мог припомнить, чтобы кто-либо из союзников хоть раз поинтересовался его мнением о составе хоть одного правительства, создаваемого в зонах действий западных войск. Завязывался еще один узел разногласий.

Мгновение 19

30 апреля, понедельник

Знамя Победы

30 апреля 1945 года навсегда вошло в историю человечества как день, когда над поверженным Рейхстагом взвилось красное Знамя Победы.

Война продолжалась. Но это мощное событие стало символической финальной точкой битвы за Берлин и крушения гитлеровского рейха.

Казалось бы, мы знаем все и о штурме Рейхстага, и о Знамени Победы. Но до сих существует несколько версий того, когда, каким образом, где конкретно взвилось Знамя Победы, и даже – сколько всего таких знамен было. Очевидцы событий того дня, как мы сейчас увидим, и те расходятся.

Например, вопрос о времени водружения Знамени Победы. Даже в «Воспоминаниях и размышлениях» маршала Жукова он запутан. Буквально на одной странице там есть два различных указания. Одно: «Командующий 3-й ударной армией генерал В. И. Кузнецов, лично наблюдавший за историческим боем взятия Рейхстага, около 15:30 позвонил мне на командный пункт и радостно сообщил:

– На Рейхстаге реет наше красное знамя! Ура, товарищ маршал!»

И второе: «В 21 час 50 минут сержант М.А. Егоров и младший сержант М.В. Кантария водрузили врученное им Военным советом армии Красное знамя над главным куполом Рейхстага».

30 апреля 1945 года по всесоюзному радио, вещавшему также на зарубежные страны, было передано сообщение, что в 14 часов 25 минут над Рейхстагом водружено Знамя Победы. Эта новость зажила своей жизнью. Вот только непосредственные участники штурма Рейхстага это время – 14:25, – ставшее как бы официальным, не подтверждают.

Разобраться в обстоятельствах этого исторического события нам помогут именно его непосредственные участники, не раз вспоминавшие с боевыми товарищами этот незабываемый для них, да и для всех нас, день.

Общую картину давал Георгий Константинович Жуков: «За Рейхстаг шла кровопролитная битва. Подступы к нему прикрывались массивными зданиями, входившими в систему девятого центрального сектора обороны Берлина. Район Рейхстага обороняли отборные эсэсовские части, оснащенные танками, штурмовыми орудиями и многочисленной артиллерией…

День Победы у Рейхстага (слева направо): начальник политотдела, полковник Федор Лисицын, член военного Совета, генерал-майор Александр Литвинов, командующий армией, Герой Советского Союза Василий Кузнецов и командир, Герой Советского Союза полковник Алексей Негода

© Владимир Гребнев ⁄ РИА Новости

Непосредственный штурм Рейхстага осуществляла 150-я стрелковая Идрицкая дивизия, во главе которой стоял опытный генерал, Герой Советского Союза В.М. Шатилов… Общий штурм Рейхстага осуществлял усиленный 79-й стрелковый корпус 3-й ударной армии в составе 150-й стрелковой дивизии и 171-й стрелковой дивизии под командованием полковника А.И. Негоды и 23-й танковой бригады. Командовал корпусом талантливый командир – Герой Советского Союза Семен Никифорович Переверткин».

Разобрались? Не совсем? Тогда еще раз.

Штурм центра Берлина вели войска, как вы уже запомнили, 1-го Белорусского фронта маршала Жукова.

В состав фронта входила 3-я ударная армия генерал-полковника Василия Ивановича Кузнецова.

В нее входил 79-й стрелковый корпус генерал-майора Переверткина.

В составе корпуса были участвовавшие в штурме Рейхстага 171-я стрелковая дивизия полковника Негоды и 150-я стрелковая дивизия генерал-майора Василия Митрофановича Шатилова.

В составе 150-й стрелковой дивизии действовали 756-й полк во главе с полковником Федором Матвеевичем Зинченко и 674-й полк подполковника Алексея Дмитриевича Плеходанова.

В 756-й полк Зинченко входил 1-й стрелковый батальон капитана Неустроева, чьи бойцы и пробивали путь для Знамени Победы на крышу Рейхстага.

Диспозиция понятна?

Ну а теперь попробуем восстановить обстоятельства и хронологию штурма.

Генерал Шатилов имел все основания написать: «События этого долгого и трудного дня описаны многократно – участниками и очевидцами, журналистами и литераторами. Но, как это иногда бывает, чем больше пишется об одном и том же, тем больше возникает различных расхождений, неувязок, неточностей. Сказываются тут и капризы памяти (не все ведь писали по горячим следам), и субъективность восприятия (в напряженной, смертельно опасной обстановке окружающее по-разному запечатлевается в сознании людей). Не все представляли себе ситуацию в целом. Одни пользовались непроверенными источниками, другие давали волю фантазии, пренебрегая исторической достоверностью». При этом даже с некоторыми из воспоминаний комдива Шатилова не всегда соглашались его непосредственные подчиненные.

«Этот особенный, незабываемый день начинался совершенно обычно, как и все предыдущие дни битвы за Берлин, стрельбой, грохотом взрывов, дымом пожарищ, – напишет полковник Зинченко. – Все мы с нетерпением дожидались рассвета. А он, казалось, нарочно медлил, как бы не решаясь подставлять под пули и осколки снарядов рождающийся день.

Солнце еще пряталось где-то далеко за горизонтом, за нагромождениями окутанных дымом и предутренней мглой развалин, а всюду уже гремел бой».

Проснувшись с первыми лучами солнца, капитан Степан Неустроев выглянул из окна «дома Гиммлера» – министерства внутренних дел рейха. «Перед глазами было изрытое, перепаханное снарядами огромное поле. Кое-где стояли изуродованные деревья. Чтобы лучше разобраться в обстановке, мне пришлось подняться на второй этаж.

Глубина площади, если можно было так назвать это поле, составляла метров триста. Площадь на две части рассекал канал, залитый водой. За каналом немецкая оборона – траншеи, дзоты, зенитные орудия, поставленные на прямую наводку. Около орудий копошатся люди. В конце площади трехэтажное серое здание с куполом и башнями. На первый взгляд ничем не примечательное, оно не заинтересовало меня. За ним, метрах в двухстах, виднелся огромный многоэтажный дом. Он горел, из него валил густой черный дым.

Наверное, это и есть Рейхстаг! Но как до него дойти? Впереди ров, траншеи, орудия и серое здание… Я спустился в подвал и по рации доложил обстановку командиру полка. Он выслушал спокойно и коротко приказал:

– Наступать в направлении большого дома!

Я поставил перед ротами задачу: наступать левее серого здания, обойти его, выйти к горящему дому и окопаться.

Батальон приготовился к атаке… Наконец наша артиллерия открыла огонь. Площадь за каналом и серое здание затянуло дымом и пылью.

Взвилась серия красных ракет – сигнал атаки. Роты с криком “ура” бросились вперед. Но не успели пробежать и десяти метров, как противник обрушил на нас сотни тяжелых мин и снарядов. Наше “ура” потонуло в грохоте. Атака захлебнулась.

Вскоре ко мне на НП пришел полковник Зинченко. Я доложил ему, что к Рейхстагу никак не могу пробиться – мешает серое здание, из которого ведется стрельба, и очень сильный огонь справа.

Федор Матвеевич подошел к окну… Он долго держал в руках карту. Смотрел в окно и опять на карту.