Круг Дней - Кен Фоллетт

Одним из лесовиков был Бейз.

Джойа выпрямилась на самом гребне насыпи и закричала:

— Бейз! Бейз! Это я, Джойа!

Все лесовики посмотрели на неё. По их лицам она поняла, что кровь их взыграла, и они хотят её убить. Она снова поступила, не подумав, и совершила глупость, опасную глупость.

Но теперь останавливаться было нельзя.

Она медленно пошла по склону вниз, в круг, заставляя себя выглядеть спокойной, хотя внутри всё сжималось от ужаса. Громко, но не срываясь на крик, она произнесла:

— Остановись, прошу тебя, Бейз.

Она надеялась, что они не слышат дрожи в её голосе.

— Боги требуют восстановить равновесие, — сказал Бейз.

Один из лесовиков подбежал к ней и ударил дубиной. Она увернулась, и оружие миновало её голову, но попало в плечо, и она упала на колени. «Сейчас я умру, — подумала она. — А мне ещё так много нужно сделать!»

Она смотрела на мужчину, пока тот снова заносил дубину. Затем она услышала, как Бейз крикнул: «Омун!», а потом что-то властное на языке лесовиков.

Мужчина, которого звали Омун, опустил дубину и отступил.

Плечо Джойи горело огнём, но она с трудом поднялась. Она посмотрела на Бейза, его лицо было освещено красным светом пламени. Он снова что-то сказал на языке лесовиков и указал на проход в насыпи, служивший входом и выходом. Некоторые сердито ему ответили, и она догадалась, что они хотят её убить. Но Бейз настоял на своём, и они неохотно отвернулись от Джойи и побежали.

Она закричала:

— Зачем вы это делаете, Бейз?

— Боги требуют восстановить равновесие, — сказал он. — За огонь будет пламя, а за смерть будет убийство.

И он побежал за остальными.

Она смотрела, как они покидают круг и устремляются по тропе, ведущей в Излучье. Что они собирались делать в деревне? Что бы это ни было, там они встретят большее сопротивление, чем у Монумента.

У неё не было способа предупредить людей в Излучье. Она не могла бежать быстрее лесовиков, так что не смогла бы обогнать их и предупредить свою семью, и не было никакого способа подать сигнал тревоги на расстоянии.

Вместо этого она опустилась на колени рядом с двумя жрицами. Её первое предположение оказалось верным. Ни одна из них не дышала. Их головы были размозжены дубинами.

С трудом сдерживая слёзы, она посмотрела на горящий Монумент. Она сняла тунику и попыталась сбить ею огонь. Она обернула выделанную кожу вокруг горящего столба и сумела потушить пламя, затем перешла к следующему. Но мгновение спустя оба столба рухнули, и перекладина, тоже горящая, повалилась на землю.

В Монументе было семьдесят пять брёвен. Она была одной из немногих, кто умел считать до такого числа, и она поняла, что в одиночку ничего не сможет сделать, чтобы предотвратить полное сгорание.

Она села на землю и заплакала.

*

Женщина, с которой Сефт познакомился только сегодня днём, была на нём, целуя его, пока его руки исследовали двух других любовников, мужчину и женщину, по одному с каждой стороны. И тут он начал различать крики и вопли, в которых не было и намёка на наслаждение. Он замер.

Женщина над ним спросила:

— В чём дело? — но тут же услышала и сама. — Похоже на драку.

Это была драка. Сефт выкарабкался из-под неё и вскочил на ноги. Он увидел, как к нему на полной скорости несётся босоногий лесовик с занесённой дубиной. Он действовал, не раздумывая. Увернулся от удара, подсёк его, заставив упасть ничком, и выхватил дубину из рук. Лесовик встал на колени, но не успел подняться, как Сефт с силой опустил дубину ему на голову. Тот рухнул лицом вниз и затих. Секунды две-три Сефт действовал машинально, без эмоций, но теперь его захлестнула ярость, и он ударил снова, трижды, пока голова лесовика не превратилась в месиво, и он не был, без сомнения, мёртв.

Он огляделся, внезапно насторожившись и испугавшись. В свете костров он увидел, что напавший на него лесовик был не один. Атаковало целое небольшое войско лесовиков, вооружённое дубинами и кремневыми ножами. Он подумал о своих троих детях, крепко спавших дома, и понял, что должен идти к ним, даже прежде, чем искать Ниин.

Он побежал, огибая дерущиеся пары и группы, отчаянно стремясь добраться к детям. Но кто-то напал на него сзади, застав врасплох. Его ударили по голове, и он упал лицом вниз.

Едва коснувшись земли, он перекатился, зная, что враг ударит снова, так же безжалостно, как мгновение назад ударил он сам, и, подняв глаза, увидел лесовика, заносящего каменный молот.

Но лесовика, в свою очередь, ударили сзади. Рука с камнем опустилась на его затылок, и он пошатнулся.

Сефт вскочил на ноги, всё ещё крепко сжимая дубину. Он увидел, что спасла его Ниин, и почувствовал прилив восторга, увидев, что она невредима. Но бой ещё не закончился. Лесовик развернулся и занёс молот, чтобы ударить Ниин. Сефт взмахнул дубиной, целясь в бок, открывшийся под поднятой рукой, и всепоглощающее желание защитить Ниин придало ему нечеловеческую силу. Он попал в правое плечо лесовика, тот выронил молот и пошатнулся. Ниин ударила его камнем по голове, Сефт нанёс ещё один удар дубиной, и лесовик упал.

Сефта охватила дикая ярость, и он забил бы упавшего до смерти, но Ниин сказала: «Дети», и они побежали вместе, не оглядываясь, чтобы выяснить, жив напавший на них или мёртв.

Они промчались через всю деревню к своему дому. Вошли внутрь и обнаружили всех троих детей спящими. Слёзы облегчения потекли по лицу Сефта, скрываясь в бороде.

Он склонился над детьми, пристально всматриваясь в каждое лицо по очереди, в их умиротворённые черты. Казалось странным, что они могли мирно спать во время битвы, но, возможно, несколько криков в ночи в день Гуляний не были такой уж редкостью. В любом случае, шум уже стихал.

Сефт выглянул наружу. На земле лежали тела лесовиков и скотоводов, но из живых он видел только скотоводов. Те лесовики, что не были убиты, должно быть, отступили, заключил он. Раненым скотоводам помогали те, кто избежал ранений.

Казалось, лесовики ничего не украли. Очевидно, грабёж не был целью их набега. Значит, это была месть. После того, как с ними поступили, это было совсем неудивительно.

«Жестокость порождает жестокость, — подумал Сефт, — а насилие порождает насилие».

*

Старейшины