Круг Дней - Кен Фоллетт

Среди них не было ни детей, ни стариков. Все они были мертвы. Их убили здесь, на этой поляне, и убийцами были земледельцы. Пиа подтвердила это Гиде. Молодые Псы сначала молчали, но не смогли долго хранить свою грязную тайну, и правда вырвалась наружу в подспудных признаниях матерям и жёнам, высказанных шёпотом, пока о ней не заговорили все на Ферме.

Лица вокруг Бейза были бледными и напряжёнными от горя. Все они потеряли родителей, или детей, или и тех, и других. Здесь было сожжено так много тел, что пепел всё ещё оставался на кустах и деревьях.

— Я никогда не знал ничего подобного, — сказал Бейз.

Никто из них не знал.

— Равновесие не просто нарушено, оно уничтожено.

— Где убийство, там должна быть смерть, — сказал Омун.

— Но кто должен умереть? — спросила Гида. — Молот богов должен пасть на виновных.

Несколько человек в толпе повторили знакомую фразу:

— Молот богов должен пасть на виновных.

— Скотоводы виновны, потому что они сожгли наш лес, — сказал Бейз.

Многие кивнули. Бейз ждал, что кто-нибудь возразит, но никто не возразил.

— Земледельцы виновны, потому что они убили наших детей и стариков.

Толпа согласилась.

— Чтобы восстановить баланс, мы должны убивать скотоводов и земледельцев.

Несколько человек закричали:

— Да!

— И все они будут у Монумента на Обряде Середины Зимы, — сказал Бейз.

*

Верховная Жрица, Элло, была больна, слишком больна, чтобы встать. Джойа уже несколько недель выполняла её обязанности. Именно Джойа предложила покрасить все перекладины красной охрой. Жрицам понравилась эта работа, и цвет украсил Монумент.

Сегодня она репетировала со жрицами Обряд Середины Зимы. Это была вечерняя церемония, поэтому репетиция проходила утром. За круглой насыпью шумно шла торговля.

Джойа старалась не думать о смерти Элло. Было бы грешно надеяться на такое. Но она знала, что станет следующей Верховной Жрицей, и тогда сможет беспрепятственно заняться грандиозным проектом каменного Монумента. И всё же, она должна была оставить всё в руках богов.

Этой осенью дожди шли как раньше, до ужасных лет засухи. Скот поздоровел, хотя и не отъелся, ведь трава снова вырастет только весной. Запасы корма были на исходе, и многих животных забьют в середине зимы и превратят в копчёную говядину, потому что их невозможно будет прокормить до весны. Голод ещё не кончился, но, возможно, его конец был уже близок.

В воздухе витал оптимизм, когда люди собирались на Обряд Середины Зимы у Монумента. Было много земледельцев, хотя пришли только мужчины.

Скотоводы из дальних северных краёв, избежавших худших проявлений засухи, привели жирных овец и коров на обмен на кремни и глиняную посуду.

Все судачили о слухе, который распространился по всей равнине и даже дальше. Говорили, что свершилось страшное зло. Никто этого не видел, но все об этом говорили. Дети и старики из племени Бейза были вырезаны. Земледельцы утверждали, что ничего об этом не знают, но молва гласила, что это сделали Молодые Псы по приказу Труна.

Кражи резко прекратились. Скот больше не исчезал из стада по ночам, и набегов на хранилища земледельцев тоже не было. Некоторые лесовики покинули племя Бейза и бродили по равнине. Джойа видела, как парочка выкапывала корни в траве, а Сефт сказал, что видел одного, пытавшегося поймать рыбу в ручье, полноводном после грозы. Видеть лесовиков за пределами их территорий было необычно, но причина была для Джойи очевидна. Племя Бейза потеряло свою землю.

Сегодня был самый короткий день в году, и люди начали собираться внутри круглой насыпи, как только стемнело. Церемония чествовала закат солнца в день середины зимы, но зимой солнце чаще всего скрывалось за облаками, так что его закат приходилось лишь предполагать. Сегодня, однако, облака на западе разошлись, и собравшаяся толпа, глядя на юго-запад, заворожённо наблюдала, как огромное красное солнце на фоне кроваво-красных и серо-кремнёвых облаков медленно опускается за Монумент и исчезает за краем мира.

По пути от Монумента в Излучье на пир Джойа оказалась рядом с земледельцем по имени Дафф, приятным молодым человеком, которого она уже встречала ранее. Она спросила его о слухах про резню.

— Это была трагедия, — сказал он.

— Но кто это сделал?

— Я не знаю, — сказал он, и его любезность поубавилась.

— Но у вас, должно быть, есть подозрения, — настаивала она.

— Лучше не обсуждать подозрения.

— Конечно, — сказала она, отступая. — Надеюсь, я вас не смутила.

С внезапной откровенностью он сказал:

— Спасибо, что не заставляете меня лгать.

Это было сложное замечание, и она отошла от земледельца, чтобы обдумать его. «Он умён и честен, — подумала она, — и он знает, кто совершил резню, но если он скажет, то подвергнет себя какой-то опасности». А какой опасности мог бояться молодой земледелец? Это могла быть только какая-то угроза со стороны Труна.

Через несколько мгновений к ней подошёл приспешник Труна, Шен, и сказал:

— Я вижу вы разговаривали с Даффом.

«Люди Труна ничего не упускают», — подумала она.

— Я пыталась с ним поговорить, — сказала она. Ради него она даст понять, что он ей ничего не сказал. — Но он очень невежественный молодой человек, не правда ли?

Шен, казалось, удивился.

— Что заставляет вас говорить такое?

— Ну, каждый раз, когда я задавала ему вопрос, он отвечал: «Я не знаю». Он всегда такой?

— Я не знаю, — сказал Шен.

— Ох, оставьте меня.

Шен удалился.

На пиру Джойа присоединилась к своей семье, которая состояла из матери Ани, а также Ниин и Сефта с их тремя детьми. Как всегда, они сидели, скрестив ноги, на кожаных подстилках, с мисками и ложками. Джойа вспомнила тех, кого здесь не было. Её брата Хана и отца Олина. Но свои печальные мысли она оставила при себе.

После еды сказитель рассказал о временах, когда люди были великанами и могли сражаться на равных с быками, медведями и волками, и убивать их голыми руками.

Но люди стали высокомерными и начали говорить: «Мы больше и сильнее любого другого живого существа, и мы ничего не боимся, поэтому нас следует называть богами».

Слушатели неодобрительно забормотали. Они знали, что высокомерие большая ошибка, которая всегда влечет за собой наказание, по крайней мере, в сказке.

Был человек по имени Бан Высокоголосый, который мог говорить с богами, и он сказал Богу Земли: «Мы равны богам». Это оскорбило Бога