Круг Дней - Кен Фоллетт

группой лесовиков и находились в поселении земледельцев глухой ночью. Ночь была безлунной. Бейз разделил их на три группы по трое. План состоял в том, чтобы каждая группа ограбила одну ферму, а затем они встретились бы в остатках Западного Леса.

Бейз говорил увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. Это была их первая попытка ограбить земледельцев, и он не знал, с какими трудностями им предстоит столкнуться. Он знал, что это опасно, но они должны были это сделать, иначе их племя ждала голодная смерть. Если они попадут в беду, он попытается спасти Лали и Гиду.

— Позвольте мне показать вам, как справиться с собаками, — прошептал он. — И после этого действуем в полной тишине.

У него был план, но он не знал, сработает ли он.

Он повёл их через поле со стернёй, затем приблизился к хижине с привязанной снаружи собакой. Собака увидела их и залаяла. Бейз распластался на земле, и остальные последовали его примеру.

Они наблюдали, как из хижины вышел мужчина и огляделся. Ничего не увидев, он пробормотал ругательство в адрес собаки и вернулся внутрь.

Бейз встал и подошёл ближе. Собака снова залаяла, и лесовики снова легли на землю.

Мужчина появился снова, на этот раз с луком. Он не ожидал увидеть воров, которые были редкостью на Ферме, но был готов стрелять в лис или, возможно, в волка.

Он обошёл хижину, затем подошёл к соседнему хранилищу, обошёл его кругом и заглянул внутрь. Бейз надеялся, что он не подойдёт туда, где лежали лесовики. Казалось, он посмотрел прямо на них, и Бейз затаил дыхание, но мгновение спустя мужчина отвернулся. Как и надеялся Бейз, в темноте их было не отличить от земли вокруг.

Не увидев ничего необычного, мужчина сердито что-то сказал собаке и вернулся в хижину.

Лесовики поползли вперёд на животах. Собака, должно быть, их не видела, но уж точно чуяла. Сбитая с толку, она зарычала, коротко и неуверенно тявкнула и умолкла.

Когда они подобрались ближе, Бейз встал. Пёс громко залаял. Бейз шагнул вперёд, сжимая нож, и перерезал ему глотку. Умер пёс быстро и беззвучно.

В напряжении он уставился на дверной проём. С ножа в его руке капала собачья кровь. Но мужчина так и не вышел.

Без слов Бейз направил две группы к соседним фермам, а затем повёл Гиду и Лали к хранилищу на этой ферме.

Было темно, хоть глаз выколи, так что им пришлось оставить дверь открытой ради того крохотного света, что она пропускала. Они замерли, давая глазам привыкнуть. Наконец Бейз смутно разглядел три больших глиняных кувшина. На одном из них лежал ковш с длинной ручкой. Бейз взял ковш, снял с кувшина крышку и зачерпнул какую-то жидкость. Он попробовал её на вкус, это оказалось молоко. Он выплюнул его. От молока у людей болел живот.

Во втором кувшине находилась простокваша. Он знал, что это было скисшее молоко, распавшееся на творог и водянистую сыворотку. Оба компонента не входили в пищу лесовиков, и Бейз догадался, что от них будет тот же неприятный эффект, что и от молока.

Но в третьем кувшине были зёрна пшеницы, основная еда земледельцев. Лесовики не выращивали пшеницу, но ели зёрна диких трав. Зёрна одомашненных злаков были похожи, но крупнее.

Тем временем Гида и Лали исследовали хранилище, в основном на ощупь. Гида нашла большой кожаный мешок, полный яблок, а Лали — деревянный ящик с сыром. Они забрали все три трофея.

Они вышли из хранилища, и Бейз тихо притворил дверь.

Они пересекли поля, держась подальше от строений. Бейз не переставал оглядываться, опасаясь, что какой-нибудь бессонный полуночник может их заметить и поднять тревогу. Однако заметил их не человек, а зверь.

Они миновали по дуге фермерскую хижину, и тут из-за него показался самый огромный бык, какого Бейз когда-либо видел. Плечо его возвышалось над головой Беза, а огромные изогнутые рога были в размахе не меньше, чем ноги Бейза в длину. Он взревел, и Лали тихонько вскрикнула.

Бейз понял, что это тур, разновидность дикого быка, которого очень редко можно было встретить. Он догадался, что тот шёл к реке на водопой. Он сжал свою дубину, но знал, что такое оружие не спасёт его от этих могучих рогов.

Зверь смотрел на них троих, словно решая, годятся ли они в пищу. Они застыли, парализованные его взглядом. Затем, будто потеряв интерес, он отвернулся и рысью побежал прочь, к воде.

Обессилев от облегчения, трое лесовиков поспешили дальше. Бейз подумал, что люди в хижине, должно быть, слышали рёв, а возможно даже, и крик Лали, но, похоже, решили, что безопаснее оставаться внутри, чем отправиться выяснять, в чём дело.

— Что это было? — прошептала Лали.

— Дикий бык, — тихо сказал Бейз. — Разновидность под названием тур. Их нечасто встретишь.

— И слава богам, — сказала она.

После этого они без происшествий добрались до края возделанных земель и направились через пепелище бывшего леса. По мере того, как они удалялись от Фермы, Бейз начал чувствовать себя в безопасности. Он надеялся, что двум другим группам повезло так же.

Они добрались до маленькой деревни на дальнем краю того, что было Западным Лесом. Бейз разбудил Наро.

— Поднимай детей, — сказал он. — Мы принесли им еды.

Дети вышли, протирая глаза. Они набросились на яблоки, и Наро дала им ещё и сыра. Старики тоже принялись за еду, как и беременная женщина, и кормящая мать. Вскоре дети с полными животами снова отправились спать.

Две другие группы благополучно вернулись, принеся копчёную свинину, орехи и тушу дикого кабана. Часть добычи они отдали Наро, которая завернула её в листья и вырыла неглубокую яму, чтобы спрятать на случай, если Трун придёт утром с обыском.

Бейз и его напарники ушли, унося с собой остальную еду. Они пересекли равнину при свете звёзд и направились к своему убежищу.

*

На следующее утро тревожная новость разнеслась по всем полям. Пиа услышала, что три семьи лишились драгоценных запасов, отложенных на зиму. В каждом случае была убита собака. Ограбленные люди особенно сокрушались из-за потерянной пшеницы. Они трудились всё лето, таская воду от реки к полям, затем, когда урожай созрел, срезали колосья, согнувшись в три погибели, собирали их, вязали в снопы, снова сгибаясь под палящим солнцем, и вот теперь результаты их тяжелых трудов были украдены ворами, пробравшимися ночью для своего черного дела.

Она была искренне благодарна, что они с матерью ничего не