Кавказская слава России. Время героев - Владимир Александрович Соболь

решится на глупость, а между тем и Петрос, и двадцать его дружинников уже стояли у дома с оседланными лошадьми. Он встал и взял со стола пакет, перевязанный шпагатом и запечатанный его личной печатью.

– В Петербурге, в Главном штабе, найди генерала Земцова. Мы с ним друзья еще по егерскому полку. Просил меня подробности об экспедиции в Кази-Кумух, вообще о войне в горах. Ну, я не Новицкий, только недавно закончил. Передай сама из рук в руки. Он человек славный. Крепко выручил меня под Борисовым. Нас вытащил, а ногу свою оставил…

Софья Александровна встрепенулась.

– Ты видел Новицкого? Как он?

– Еще больше высох. Виски седые. Левый белее правого. Но держится прямо. Я с ним не говорил. Он появился в Тифлисе, чтобы дать присягу, и тут же отправился назад, на линию. Там его казак и проводник раненый, тот, что в живых остался. Говорил я ему: не наше это дело – кровную месть на себя брать. Не по его плечу эта ноша.

Он задумался, но тут же тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.

– Но о присяге. Мы присягнули Константину, но почему-то пошли слухи, что надо будет присягать Николаю. Ты знаешь их обоих – кто лучше?

– Оба хуже, – невозмутимо сказала княгиня. – Никто из великих князей не сравнится с покойным императором. Константин просто чудовище – человек развратный и самовлюбленный. За его грехи другой давно бы уже пошел на сибирскую каторгу.

Валериан растерялся.

– Софья, – промолвил он укоризненно. – Ты говоришь о государе!

Но та будто не расслышала и продолжала говорить тем же ровным грудным голосом, что так любил слушать Мадатов.

– Николай же – совершеннейший манекен. Шагающий механизм. Все чувства его застегнуты до последнего крючка на воротнике мундира. Что остается в нем человеческого – так это его безумная похотливость. Этим он пошел в бабку… Ах, друг мой, время Великого Александра кануло, я боюсь, безвозвратно. Это было время героев. Теперь нам разрешат быть только подданными, только малой частью чего-то огромного, душного, мрачного… Ну да ладно. Ты прав – мне пора.

Спустившись вниз, Софья Александровна постаралась быстрей сесть в карету, чтобы отправить в дом мужа, выскочившего на дождь без шинели, без бурки. Валериан положил руку на дверцу, хотел попрощаться и зашелся вдруг кашлем. Петрос скатился мигом с коня, хотел поддержать хозяина, но князь оправился от приступа и поднял руку.

– В дорогу!

Мадатова выглянула в окошко.

– Ты тоже мне обещай. Обещай, что возьмешь у Алексея Петровича отпуск и поедешь на воды. Обещаешь?

– Обещаю! – крикнул Валериан вслед уже отъезжавшему экипажу. – Встречаемся в Пятигорске. В июле года тысяча восемьсот двадцать шестого!

Он смотрел вслед конвою, пока последняя пара всадников не завернула за угол, не пропала из виду. Потом взглянул на платок, которым отирал губы, усмехнулся, увидев красные пятна на полотне, и медленно пошел назад, в огромный дом, вдруг опустевший разом.

В кабинете Валериан подошел к столу, на котором уже была раскатана карта Закавказского края. На огромном полотнище, в большей части оставшемся белым разбросаны были бумажные прямоугольники, раскрашенные пополам синим и красным.

– Два в Карабахе – сорок второго егерского, – зашевелил губами Мадатов, подвигая свои значки, обозначавшие батальоны. – Две роты в Нухе, две в Елизаветполе.

Он разорвал один прямоугольник и поставил обрывки против обозначенных городов.

– Ваше сиятельство, – осторожно спросил Василий, до сей минуты тихо стоявший поодаль. – Может быть, еще бумаги нарезать?

– Бумаги мне хватит, – мрачно ответил Валериан, не отрывая взгляда от карты. – Мне бы, брат, батальонов побольше… Один в Кубе, один в Ленкорани, один в Дербенте…

Левый фланг, ему казалось, прикрыт был надежно. Через Дербентские ворота, на Астрахань, персам пробиться будет почти немыслимо. Аббас-мирза наверняка понимал это не хуже Мадатова. Значит, он ударит через Аракс, на Елизаветполь, далее – на Тифлис. И кто же его там встретит? Разрозненные роты российских войск да несколько отрядов местной милиции?..

– Герои, – усмехнулся Валериан, вспомнив слова жены. – Мы не герои, Софья Александровна, мы солдаты. Герои должны погибнуть, их назначение в этом. Мы же обязаны жить, чтобы защитить тех, кто стоит за нашими спинами…

Он повел палец на север, туда, к Таркам, к владениям шамхала.

– Взять батальон кюринцев?.. Нельзя – сразу зашевелятся и Авария, и Акуша…

Он поставил левую руку на запад, разом перепрыгнув Главный Кавказский хребет.

– Попросить несколько рот сорок первого егерского, что увел Вельяминов за горы? Но они прикрыли станицы от Кабарды…

Мадатов знал, что Ермолов отправил в Петербург отчет с просьбой усилить Кавказский корпус еще хотя бы одной дивизией. Два батальона из тех, что, возможно, придут из России, были обещаны ему – именно закрыть равнину, что открывалась после Аракса.

– В Сальянах остается только одна рота…

Валериан сложил квадратики, оказавшиеся лишними, разорвал и разжал пальцы. Крашеные клочки бумаги, кружась, опустились на карту. Мадатов дунул, и все они разлетелись прочь, подальше от Закавказья. Российские войска должны были оказаться устойчивей против мощного ветра, что вот-вот должен был задуть с юго-востока. Должны были! Должны, значит, будут!..

Как человек разумный он угадывал неизбежность войны с Ираном. Как человек знающий он мог предсказать, что разразится она в самом ближайшем времени. Как человек честолюбивый он надеялся принять в ней самое деятельное участие. Но сейчас, осенью 1825 года, он никак не способен был предположить, какой поворот жизни предложит ему своевольная и загадочная судьба всего лишь через несколько месяцев. Что именно он, мальчишка из селения Чинахчи, станет стеной, плотиной на пути нового нашествия, что хлынет к предгорьям Кавказа; он – ныне военный правитель провинций Карабахской, Шекинской, Ширванской, генерал-майор русской армии, князь Валериан Мадатов…

Примечания

1

Андреевский, Андреево – так русские называли селение Эндери на севере Дагестана. С давних времен Эндери был центром торговли жителей равнины с горцами. Здесь же находился и огромный невольничий рынок, откуда рабов увозили не только в окрестные селения, но даже в Персию и Турцию.

2

Сурхай-хан (1744–1827) – властитель Казикумухского ханства, второй, кто носил это имя.

3

Николай Федорович Ртищев (1754–1835), генерал от инфантерии, был главнокомандующим Грузии с 1812 года по 1816-й. При нем русские войска одержали победу в войне с Персией, но Ермолов считал, что его предшественник был слишком либерален в делах внутренних.

4

См. книгу «Шашка и штык».

5

Образовано в 1812 году на юго-востоке Дагестана.