Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор

(с. 35 и далее), которая два года скрывала от сына состоявшийся развод. Вероятно, она думала, что чем старше будет сын, тем легче он перенесет это известие[42]. Как мы знаем, переживание развода все-таки настигло Марио, просто на год позже. Скрывать истинное положение дел опасно, поскольку ребенок рано или поздно заметит, что что-то не так. Внешне все может выглядеть так, будто все в порядке, и ребенок не может ни с кем поделиться своими фантазиями, которые зачастую бывают намного ужаснее реальности.

Известие об окончательном расставании с отцом могло заставить Марио думать, что его обманули, говоря, что в квартире идет ремонт или что отец уехал в командировку. Другой вариант – мальчик мог решить, что разлука была такой долгой, что отец забыл о нем и не вернется. Оба варианта плохи. В первом случае ребенок потеряет всякое доверие к взрослым, во втором – утратит веру в то, что отношения сохраняются даже после временной разлуки. Такие дети, вырастая, стараются контролировать любимого человека, потому что боятся его потерять.

В отличие от родителей Стефана и Магдалены, родители Марио и Андреа ведут себя инфантильно. Откладывать сообщение о разводе или просто его скрывать, желая скорее закончить неприятный разговор, и надеяться, что развод не так страшен для детей – все это очень напоминает поведение маленьких мальчиков и девочек, когда они не хотят признаваться взрослым, что что-то натворили. Я говорю «детское поведение» вовсе не в уничижительном смысле. Многие родители знают, как избежать чувства вины перед детьми и уклониться от обязанностей, принять решение и найти ему оправдание, обвинить других и т. п. Такие регрессии в поведении взрослых нормальны и повседневны. Но в сочетании с разводом они могут иметь тяжелые последствия. Происходит обмен ролями, родители выступают в роли детей, а дети – в роли критикующих взрослых, которым дано право выносить решения о виновности и невиновности. И это происходит именно в тот момент, когда дети остро нуждаются в том, чтобы быть детьми, иметь возможность сомневаться, когда им очень важно доверить свое будущее разумным и ответственным взрослым[43].

Самое важное и самое сложное в момент развода – с чистой совестью взять на себя ответственность за страдания, причиняемые детям. Здесь нет противоречия. Может быть, развод откроет перед детьми лучшие возможности для развития, но сам его момент всегда болезнен и повергает их в психологический кризис. Родители создали эту ситуацию, они повинны в страдании детей. Однако речь вовсе не идет о мучительном и невыносимом чувстве вины, когда взрослому кажется, что он совершил что-то запретное и безответственное. Я, родитель, признаю, что у меня есть собственные желания, есть право на нормальную жизнь. Если я знаю, что развод не просто отвечает моим потребностям, но и пойдет на пользу ребенку, то я могу взять на себя вину. Такая позиция обязательно принесет свои плоды. Если я знаю, что у кого-то что-то забрал или чем-то обидел, потому что сейчас у меня нет другого выбора, то я постараюсь облегчить боль, возместить ущерб и уменьшить вину. Если же я не в состоянии вынести это бремя вины, то буду отрицать причиненное страдание. Вместо того чтобы подумать: «Мне очень жаль. Что я могу сделать?» – я скажу: «Нет причин жаловаться и уж точно нет причин обвинять меня!» Я переложу вину на ребенка или бывшего супруга. (Я рассматриваю позицию ответственной вины не только в контексте развода, я считаю ее вообще принципиально важной в педагогическом смысле, особенно когда речь идет о границах и запретах.)

Пример Магдалены и Стефана показывает, что справиться с реакцией ребенка на развод, обуздав свое раздражение, преодолев страхи и быстро восстановив душевное равновесие, – возможно. Но детям часто отказывают в «первой помощи» – уже в день, когда они впервые узнают о разводе. При этом обстоятельства, в которых они узнают эту новость, – лишь начало кризиса после развода.

2.2. Реакции детей на развод: крик о помощи и причины конфликтов

Дать ребенку возможность выразить свои эмоции, утешать его в горе и обсуждать с ним его страхи, не загонять его в конфликт лояльности, обвиняя второго родителя, – это лишь первые виды помощи, которую родители могут оказать детям после развода. Часто разговорами все и ограничивается. Хотя, например, родители Магдалены и Стефана активно помогают своим детям, отвечая на видимые эмоциональные проявления и другими способами. Как уже говорилось, речь идет не только о последствиях развода, но и о стратегии по преодолению кризиса.

Например, описанная выше чрезмерная привязанность Магдалены к матери – не просто страх потери, но также средство контроля и способ предотвратить угрозу. Мать почувствовала, что ее дочь в настоящий момент не может справиться с тревогой другим путем, и позволила Магдалене себя контролировать в той мере, в какой это было доступно. Если бы она этого не сделала, у девочки сохранились бы пассивные страхи, а чувство собственного бессилия умножило бы их. Готовность матери принять потребность Магдалены в привязанности и контроле укрепила доверие ребенка: мы доверяем людям, которые доказали нам, что любые опасения беспочвенны. Мать старалась не отстраняться от дочери, справляться с капризами, и ей удалось избавить ребенка от необходимости отчаянно бороться за близость. (Если бы женщина оставалась дома, только когда дочь плачет, кричит и рыдает, девочка решила бы, что мать остается с ней только вынужденно. А принуждение – нечто совсем иное, нежели контроль.) Постепенно Магдалена обрела уверенность в том, что мать не покинет ее, и это смягчило страхи. Первоначальное доверие к матери как к досягаемому константному объекту[44] было восстановлено, и потребность в контроле пропала.

У Стефана все получилось несколько иначе. Его папа и мама временно утратили значительную родительскую компетентность из-за споров и конфликтов в ходе развода. На счастье Стефана, дедушка признал горе внука и, вместо того чтобы морально поучать родителей, закрыл собою образовавшуюся «брешь». А папа и мама не слишком поздно поняли, в чем их ошибка и что в интересах ребенка следует забыть свои разногласия. Поэтому на девятый день рождения мальчика они снова проявили себя как родители.

В предыдущем разделе говорилось о чувстве вины, которое заставляет родителей поддерживать убеждение в важности развода для детей. Мамы и папы поддерживают иллюзию, что развод не повредит детям, и в конечном итоге часто игнорируют эмоциональную реакцию детей на происходящее (либо создают условия, которые мешают детям выражать эмоции). Такие родители не справляются с ответственностью за боль, которую они причинили детям своим разводом. Признать эту боль – долг человека,