Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

Эти фигуры ужасающе подобны. Страх, который они внушают, бросает нас в оцепенение, изображают ли они череп, голову змеи или гиппопотама, лицо, имеющее человеческое подобие, или голову, состоящую из двух костяных ножей, порожденную телом, составленным из частей змей, пантер, львов, крокодилов и человеческих существ. Нечеловеческое, внечеловеческое и сверхчеловеческое качество этих переживаний ужаса столь велико, что визуализировать его можно только в фантомах.

Но все это – и об этом не следует забывать – образ не только Женского, но в частности и в особенности Материнского. Ибо глубочайшим образом жизнь и рождение тесно связаны со смертью и разрушением. Потому эта Ужасная Мать «Великая», и это имя также дано Та-урт, беременному чудовищу, гиппопотаму и крокодилу, львице и женщине в одном. Она тоже смертельно опасна изащищает. В ней есть пугающее сходство с Хатхор, благой богиней-коровой, которая в форме гиппопотама является богиней подземного мира. У нее есть позитивный аспект, и в то же время она богиня войны и смерти…

В процессе дальнейшего[308] развития патриархальных ценностей, т. е. мужских божеств солнца и света, негативный аспект Женского исчез. Сегодня его можно встретить только в содержаниях изначальной эры, или бессознательного. Таким образом, ужасная Та-урт, как и ужасная Хатхор, Исида, Нейт и другие, могут быть восстановлены только по тем изображениям, которые были «закрашены», но никак не напрямую. Только чудовище Ам-мит или Амам, пожирающее души, осужденные на суде мертвых, указывает своим параллелизмом на ужасный аспект Та-урт. Ам-мит описана так: «Ее передняя часть – крокодилья, задняя часть от гиппопотама, середина – от льва». Женский, животно-материнский характер этого многогрудого создания очевиден, как и у чудовища, держащего ужасный нож, охраняющего одни из врат в подземный мир, через которые должны пройти души умерших.

Ам-мит пожирает души, которые не выдержали полуночного суда мертвых в подземном мире. Но ее роль стала подчиненной, поскольку религия Осириса и Гора с ее мистериями ныне обещала возрождение и воскрешение всем человеческим душам, а не только, как раньше, душе Фараона. Уверенность в магическом успехе в следовании по пути солнца, которая сообщалась каждому после смерти жрецами, преодолела изначальный страх, воплощенный в Ам-мит. Но изначально она была ужасным родовым духом матриархальной культуры, в которой Женское забирает себе все, что было из него рождено – как среди примитивного населения меланезийского острова Малекула или в высокой культуре Мексики[309].

Ужасная Мать представляет абсолютную угрозу и бросает вызов человеку. Это богиня тревоги, депрессии и психологического хаоса, которая может причинять боль и убивать. Она – мыслимое воплощение и немыслимая причина ужаса, обнажающая вечную уязвимость смертности и обращающая ее себе во благо. Как ни парадоксально, она же предлагает продолжение жизни за жертвенную смерть и требует примирения, не обещая выживания. Она воплощает в себе потенциал спасения и главную проблему существования; невольно побуждает человека к дальнейшему расширению сознания или налагает ограничения, ведущие в могилу[310]. Великая Мать подталкивает (напоминанием о смертности) к развитию сознания и самосознания и тянет за собой (обещанием искупления). Отождествление смерти с неизвестным навсегда и неизлечимо уничтожило всякую возможность окончательного привыкания – точнее, приспособления – к миру опыта. Поэтому человек всегда останется (неизлечимо) тревожным животным:

Так лоно земли становится ужасной пожирающей людей утробой преисподней, и рядом с плодородным лоном и защищающей пещерой в земле и горе разверзается бездна ада, темная дыра в бездны, пожирающее лоно могилы и смерти, тьмы без света, ничто. Ибо та женщина, что порождает жизнь и все живые вещи на земле, также забирает их обратно в себя, преследует своих жертв, ловит их западнями и сетями. Болезнь, голод, неприятности, война, наконец – ее помощники, и среди всех народов богини войны и охоты выражают человеческое переживание женщины как жаждущей крови. Эта Ужасная Мать – голодная земля, которая пожирает своих детей и жиреет с их трупов; это тигр и гриф, гриф и гроб, поглощающий плоть саркофаг, прожорливо лакающий кровавое семя людей и зверей и, будучи оплодотворен и насыщен, выбрасывает их к новому рождению, швыряя их к смерти, снова и снова к смерти[311].

Ужасное женское начало воплотилось в образах химеры, сфинкса, грифона и горгоны. В них объединились очень разные, но связанные между собой аспекты природы (вселяющие в душу человека ужас и почтение). Образы горгон и похожих на них сестер существовали во всем мире[312]. Например, Коатликуэ, объект жертвенного поклонения и богиня смерти и расчленения у ацтеков, изображалась в ужасающем головном уборе из черепов. Великая Мать как богиня змей почиталась на Крите и в Древнем Риме. Ее образу до сих пор поклоняются на Бали и в Индии. На рисунке 34[313] изображена восьмирукая индийская богиня Кали, сидящая, словно паучиха, в центре огненной паутины. В каждой руке она держит инструмент созидания или оружие разрушения. У нее заостренные фаллические груди, агрессивные, пристальные глаза, а голову венчает тиара из черепов. Вокруг ее талии обвилась змея – символ древней, безличной силы, преобразования и возрождения. Она одновременно пожирает и рождает взрослого мужчину. Древнегреческая горгона Медуза в уборе из змей внушала бесконечный ужас: один ее взгляд навсегда парализовал страхом храбрецов и превращал их в камень.

Рис. 34. Неизведанная территория как Мать-разрушительница

Горгона является поздним отголоском (так сказать, рудиментарным остатком) древней богини, которая одновременно воплощала невероятную плодовитость природы и безжалостное пренебрежение к жизни. Нейропсихологическое описание реакции мозга на неожиданное, как мы уже говорили, – это одно, а мифологическое представление – совсем другое. Рассмотрение образа Великой и Ужасной Матери помогает прийти к пониманию того, от чего именно защищает нас культура (вернее, ритуальное отождествление с умершими). Привычные действия и понятия спасают нас от ужасов воображения (и от вещей, которые порождают первобытный страх). Эти защитные стены так хорошо выполняют свою миссию, что люди легко забывают о смертельной уязвимости (на самом деле мы и возводили их ради такого забвения). Почему же человек закрывает глаза на ужасные образы, порожденные его предками, но при этом так заинтересован в сохранении культуры – верований и связанных с ними шаблонов действий?

Великая Мать в своем грозном обличье – это сила, которая заставляет ребенка плакать в одиночестве, ветви, цепляющие одежду ночного путника в чаще леса. Она неумолимо провоцирует людей на совершение злодеяний – безжалостных изнасилований и зверских убийств – во время войны. Это агрессия без страха