Волчья ягода - Екатерина Началова

стали еще и неимоверно тяжелы. Пока прополоскала, пока дотащила до корыта — обессилела. Через полчаса я выжимала ткань постанывая, часто останавливаясь. Руки ныли, пальцы уже не слушались. Приходилось напрягать все силы, чтобы выжать воду из этих махин, а шторы все не кончались.

Больно и трудно.

Окончательно вымотавшись, я вытащила из корыта очередную проклятую штору, еще тяжеленную от воды, и на руках потащила ее к веревкам для сушки. Платье спереди все промокло и неприятно липло к коже. Еще и ткань никак не желала повиснуть на веревке, я тянула ее край вверх, а она тут же падала от тяжести назад. Руки ослабели до предела.

— Ну давай же! — от бессилия я почти плакала.

Чья-то рука придержала край моей ноши.

— Надо прежде выжимать, не слышала о таком этапе, миса? — весело прозвучал мужской голос.

Поспешно стряхнув слезы, оглянулась.

Около меня стоял коренастый русоволосый парень с широкой улыбкой. Незнакомый. Угрожающим он не выглядел, наоборот, смотрел открыто и дружелюбно, в уголках светлых глаз лучились смешинки. Штаны, светлая рубашка, ножны на поясе — всё как у большинства местных. Недоверчиво глядя на мужчину, я замерла, почему-то прижимая мокрую ткань к груди.

— Выжимай же скорее, — кивнул на мою ношу.

Тон молодого Волка звучал с доброй насмешкой.

Решив не перечить, я потянула штору, скручивая, опять пытаясь выжать. Но обхватить вконец ослабевшими пальцами получившийся толстый жгут не могла. Только какие-то жалкие несколько капель упали на землю. Руки опять нестерпимо заныли, я скривилась от боли.

— Да-а... Тяжело тебе, — с некоторым удивлением заключил Волк, забирая у меня из рук полотно. Несколькими резкими движениями легко отжал ткань. Ладони у него были широкие, захватывали все легко. Сильный... Толстая штора была отжата буквально в несколько секунд, будто какой-то платочек. Как так-то?

На меня он смотрел лукаво.

«В чем сложность?» — читалось в светлых глазах.

— Я не прачка... А травница, — тихо проговорила в свое оправдание и благодарно добавила. — Спасибо...

— Не стоит благодарности. Меня Тиром звать.

— Аса.

— Не знал, что люди понимают в травах. Как ты их различаешь? У вас же носы слабые!

— Так-то у нас есть глаза...

— Глаза вижу. Красивые.

Разговаривал Тиром легко, так что через десять минут я уже вовсю улыбалась. Первый дружелюбный Волк! Даже не подозревала, что такие бывают. Он чем-то даже напоминал Олова, смешил меня, пока болтал.

— ...если хочешь, могу тебе город показать, хочешь?

— Мне нельзя покидать управу, — слегка насторожилась.

Он усмехнулся.

— Это они только пугают. Если недолго, никто не заметит. Я не обижу, ничего такого! — поспешно добавил Тиром, заметив мое растерянное замешательство. — Ознакомительная прогулка. Ты ведь и не ходила толком по городу? У нас есть, что посмотреть. Покажу тебе нашу лекарскую лавку. Не думаю, что у людей есть подобная. Она, кстати, всего в паре домов от управы! Рядом.

Посещение лекарской лавки меня заинтересовало, но я и о словах старейшины помнила. Поэтому соглашаться на прогулку я не планировала, хотя немного хотелось. Так что я просто отрицательно помотала головой.

Тиром ни капли не расстроился.

— Боишься? Выходи на площадь к зениту, если надоест здесь возиться. Просто прогуляем около управы. В это время старики едят, а затем ложатся спать, — со смешком проговорил.

— Не знаю, как сложится, — уклончиво произнесла. — Посмотрим.

Хотел еще что-то сказать, но оглянулся. Я увидела за его спиной недовольное лицо Ирис.

— Ну, я пошел. До встречи, миса Аса.

Волк шутливо поклонился.

С удовольствием проводив его глазами, я со вздохом потянулась к следующей пыточной шторе, когда заметила надвигающуюся на меня знакомую крепкую мужскую фигуру. Хорошее настроение как ветром сдуло. Я машинально расширила глаза и попятилась.

«Таор».

***

После встречи с Тиромом настроение было так себе.

Таор свысока смотрел в напуганные светло-серые глаза Асы, молчал и недовольно валял в голове мысль, что надо бы извиниться.

Вроде как было за что.

С этим имелась проблема: извиняться словами Волк толком не умел. Он осознавал, что обычно бросал нечто похожее на огрызок извинения, от которого собеседнику становилось только неприятно. Для себя он считал надежнее действия. Они и получались лучше.

Поэтому, вместо «извини, я был не прав», Таор шаркнул об траву подошвой сапога и хмуро бросил:

— С Тиромом не ходи. Никогда.

Аса посмотрела на него исподлобья. Держалась она настороже. Таор внезапно обнаружил, что пялится на мокрую рубашку, прилипшую к женским ключицам и груди. Грудь что надо, сразу заметил.

«Этого ещё не хватало...»

Еще больше мрачнея, отвел глаза. Но терпко-сладкий, похожий на какую-то душистую специю, необычный запах ее волос продолжал своевольно лезть ему в чувствительный нос, дразня ноздри так, что не хватало зла. С носа запах попадал на корень языка, который начинал зудеть. Нестерпимо захотелось сказать ей что-нибудь возмутительное. Опять.

«Какого... она не носит платок?!»

— С кем хочу, с тем и пойду, — неожиданно упрямо буркнула уже Аса, причем в его же тоне. — Когда захочу. Если пожелаю. Не маленькая.

Волк с высоты своего роста азартно глянул на женскую макушку.

— Хочешь — иди, большая девочка, — пожал плечами, внешне держа лицо и ровный голос. — С ним будет весело и интересно. Он будет много говорить, смешить. Скажет, что ты красивая, особенная. Тебе будет приятно. В первый раз.

Аса подняла глаза и нахмурилась.

— А во второй?

— А во второй — не очень.

— Почему?

«Почему».

В памяти Таора всплыл Тиром, делящийся с ним секретами «мастерства». Как раз Тиром бывшему князю сочувствовал, ох, как крепко сочувствовал. Однажды ночью у огонька даже решил дать Таору несколько дружеских советов, поделиться личным опытом, так сказать. Запомнилось...

Таор поморщился.

— Это не для женских ушей.

В ответ Аса независимо вздернула подбородок и молча потянула из деревянного корыта темное намокшее полотно. На вкус Волка внешне она была не примечательной: пепельные волосы, серые глаза, небольшая горбинка на носу... Ничего особенного. Но её запах продолжал нахально дергать за нос.

Плохо скрывая раздражение — уже на себя — Таор наблюдал, как она еле отжимает ткань.

«Силы как у мухи. Не послушает же, попадется, дура».

Заговорил.

— Во второй раз он угостит тебя, заведет в глухое местечко, поцелует в щёчку, в шейку, просунет руку под юбку. Потрогает. Может тебе понравится, а может нет, неважно. Он не будет явно пользоваться силой. Просто будет успокаивать, обрабатывать тебя медленнее, аккуратнее. К этому моменту ты будешь думать, что Тиром хороший парень, который должен понимать, что ты приличная миса. Гарантирую, он и будет все понимать, уже понимает, как и я. Ты же знаешь, что мы чуем? Знаешь...

Она изумленно вздернула на него лицо, забыв про работу. Таор не смутился. Он не стеснялся подробностей: всё-таки видел, что не пятнадцатилетняя, должна понимать.

«Пусть пугается. Целее будет».

— Никто не станет разрывать на тебе одежду, но все случится неизбежно. Ты даже не признаешь, что именно происходит, пока не обнаружишь, что стало слишком поздно. В тот момент он немного придержит тебя. Это легко. После ты будешь думать, что виновата сама, что сама завлекла его своими прелестями, что он не устоял. Тиром тебе так скажет. Так все будет выглядеть. А ты не сможешь даже пожаловаться старейшинам, следов сопротивления не будет. Все будут знать, что ты сама пошла с ним.

Глаза Асы округлились, рот изумленно приоткрылся, на щеках проявился четкий алый румянец. Таор говорил откровенно, рассказывая все, что знал про Тирома. Говорил — и сам понимал, что уже перегибает палку.

«Заткни пасть!» — ругнулся на себя, но проклятый язык разойдясь, молотил как заговоренный.

— Как только он поставит на тебе свою метку, то по нашим законам будет иметь на тебя некое право. Он останется милым парнем. В какой-то день он приведет своих приветливых друзей. До конца твоего наказания они...

— Хватит! — Аса, понятно, не выдержала. — Хватит, я поняла. Не пойду. Ни с кем! Да и не собиралась.

Замолчал. За эти ценные советы он тогда размолотил Тирому лицо в кровь. Просто за то, что сученыш посмел думать, что они одного поля ягоды. Может и одного, хрен знает. Таор хотел бы надеяться, что нет.

Сейчас он стоял перед Асой, засунув руки в карманы, осознавая, что с извинениями напортачил.

— Извини.

Как и ожидал, прозвучало как огрызок, изобразить хоть сколько-нибудь мягкий голос не смог. Аса