Измена. Ты станешь второй женой - Эльза Манарова

Слёзы текут сами. Сейчас хочется умереть. Или хотя бы просто перестать чувствовать невыносимую боль.

До утра так и не засыпаю. Лежу с открытыми глазами и смотрю, как темнота медленно сдаётся рассвету.

В семь утра меня будит какой-то шум, доносящийся снизу.

Хочется побыстрее сбежать отсюда, хорошо, что у меня есть работа, где могу скрыться на целый день. Одеваюсь медленно. Джинсы и серая футболка.

Спускаться не хочу. Видеть их вместе просто пытка. Но голод берёт своё. Вчера не ела, позавчера тоже толком кроме кофе не пила.

Иду на кухню, но останавливаюсь в дверях.

Стол накрыт такой шикарный, словно мы королевская семья. Белая скатерть, свежие розы в вазе, хрустальные бокалы для сока. Тарелки расставлены идеально, целых три комплекта.

Запахи свежего хлеба, кофе окутывает меня.

За столом сидит Дамир и читает что-то в телефоне. Рядом с ним находится Амина. В домашнем платье персикового цвета.

Она наливает ему кофе, не спрашивая, знает какой он любит, крепкий, без сахара.

— Тебе хватит молока? — Спрашивает негромко.

— Хватит. — Дамир не открывает глаза от телефона.

Простой обмен фразами как у настоящей семьи.

Я так делала, каждое утро наливала ему кофе. Спрашивала про молоко.

Сердце сжимается.

Тихо делаю шаг назад. Может, не заметят.

— Ярослава. — Дамир останавливает меня. Он даже не поднял головы. Просто знал, что я здесь. — Иди завтракать.

— Не хочу.

— Я не спрашиваю. — Смотрит на меня. Сейчас его глаза тёмные, непроницаемые. — Садись.

Это не просьба. Это приказ.

Кровь приливает к лицу. Злость вспыхивает ярким пламенем.

— Я сказала, что не хочу.

— А я сказал — садись. Мы будем завтракать вместе. Как семья.

Семья. Он назвал нас семьёй?!

— Какая семья, Дамир? Ты, я и твоя любовница?

— Ярослава. — Выдаёт мне грубое предупреждение.

— Или уже не любовница? Уже полноценная жена?

Амина вздрагивает и опускает взгляд. Надо отдать ей должное, она отыгрывает смущение идеально.

Дамир встаёт и берёт меня за руку.

— Садись за стол.

Вырываю руку, но сажусь. Не потому что боюсь. Потому что устала сопротивляться. Потому что всё равно проиграю. Он будет раздавать команды, а я — подчиняться. Потому что у меня нет выбора.

Амина встаёт. Подходит к плите.

— Что будешь? Омлет? Или предпочитаешь блинчики?

Говорит так, словно я гостья. Словно это её кухня, её дом, её территория.

— Ничего.

— Нужно поесть. — Вмешивается Дамир. — Ты не ела вчера.

Он заметил. Конечно заметил. Он всегда всё замечает.

Раньше это было заботой, а сейчас стало контролем.

Амина ставит передо мной тарелку с блинчиками политыми мёдом.

— Дамир говорил, ты любишь с мёдом. — Приторно улыбается. — Правда, ещё сказал, что ты обычно спишь допоздна. Я рада, что ты присоединилась к нам.

Укол мягкий, почти незаметный. Но я понимаю, что она хочет сказать. Что я ленивая.

Молчу и смотрю на блинчики. Мёд медленно стекает по краям. В Мадриде я готовила ему блинчики. В нашу первую совместную субботу. Он сказал, что это лучшие, что ел.

Амина возвращается к столу. Садится и наливает себе сок.

— Я уже убрала в гостиной. И цветы полила. Ты просил напомнить про встречу с дядей Аскером в два часа.

Он кивает.

— Спасибо.

Они разговаривают. Обсуждают планы на день. Так мы с ним говорили каждое утро, делились планами на день.

Я сижу рядом, но словно за стеклом. Всё вижу и слышу, но не участвую.

— Тебе ещё кофе? — Амина тянется к кофейнику.

— Налей. — Кивает Дамир.

Она наливает и ставит чашку перед ним. Пальцы на секунду задерживаются рядом с его рукой. Случайно, а может и нет.

Он не отдёргивает.

Смотрю на Дамира он спокоен, словно ничего не происходит. Словно за этим столом не сидят две его жены. Словно прошлой ночью он не выгонял одну из них из своей спальни.

Или не выгонял. Может, она сама ушла.

— Ярослава. — Зовёт он. — Ты не ешь.

— Не голодна.

— Ешь. — Повторяет жёстко. — Не нужно устраивать голодовку в моём доме.

Беру вилку и отрезаю кусочек блинчика. Кладу в рот, кусок проходит с трудом словно камень.

— Вкусно? — Спрашивает Амина.

— Отлично. — Отвечаю сухо.

Ем дальше, не чувствуя вкуса. Просто чтобы закончить этот кошмар.

Дамир допивает кофе.

— Мне на работу.

Амина тоже встаёт. Подаёт ему пиджак, висевший на спинке стула.

— Вечером вернусь к семи. — Смотрит на меня. — Ярослава, нам нужно поговорить.

Не дождавшись ответа, он вздыхает и целует меня в макушку.

Так он делал каждое утро и говорил «До вечера, любимая».

Но сейчас этот поцелуй — не любовь. Это демонстрация для Амины.

Я всё ещё главная. Я всё ещё выбираю её.

Но его губы холодные, какие-то сухие и чужие.

— Ярослава, я понимаю, тебе тяжело. Но мы должны научиться жить вместе. — Говорит Амина, когда мы остаёмся одни.

— Какая семья? Ты украла моего мужа.

— Я не крала, просто приняла то, что мне предложили. Дамир сам выбрал этот путь.

— Потому что его заставили.

— Может быть, но он согласился. Женился на мне и привёл в дом. И рано или поздно примет полностью.

— Прошлой ночью, ты была у него.

Она не отрицает. Просто спокойно смотрит.

— Была.

— И?

— Волнуешься? Всё правильно делаешь, потому что скоро я забеременею и рожу наследника Дамиру, а ты останешься за бортом.

Глава 10

Сижу на полу спальни и смотрю на телефон в руках. Экран светится холодным синим. Нахожу номер мамы, но палец зависает над кнопкой вызова.

Это будет тяжёлый разговор, но его нужно начать. Выхода нет, нажимаю.

Гудки. Один. Два. Три. Каждый отдаётся в висках пульсирующей болью.

— Солнышко! — Голос мамы тёплый, как летнее солнце. — Как хорошо, что ты позвонила! Я как раз думала о тебе.

Слова застревают в горле. Хочу сказать «мама, забери меня», как в детстве, когда было больно и плохо.

Но я не ребёнок. И боль совсем другая.

— Мам, нам нужно поговорить.

Она слышит мой дрожащий голос, а я — как меняется её дыхание.

— Что случилось? — Она напрягается.

— Ты взяла деньги у Дамира?

Снова тягучая тишина.

— Мам? Не молчи, скажи всё как есть.

— Он сказал?

— Да, сказал. Когда я попыталась уехать.

Слышу, как она заходит из сада в комнату, закрывает дверь. Наверное, где-то рядом Хосе. И пусть он не понимает русский, она, видимо, о таких вещах не хочет говорить при нём

— Сколько ты взяла?

Она называет сумму. Ту самую, что назвал Дамир. Огромную и неподъёмную.

Закрываю глаза. Цифры пляшут перед глазами даже в темноте.

— Откуда такой долг, мама? Понимаю,