Лунный шторм. Время взрослеть - Клэр Твин

И вот, когда небо окрасилось бледно-розовым, я раскрываю глаза, поднимаю затекшую шею и смотрю по сторонам. Заснула, уже светает. Но статья готова.

* * *

– Здесь очень мило, – восторженно замечаю я, любуясь гирляндой над головой.

Никсон потрясающе красив. Он выбрал простой наряд, но будучи таким невероятным, сам же его украсил: обычная белая рубашка и джинсовые светлые брюки. На обнаженной шее заметна золотая цепочка с крестиком, я полагаю; на кисти красуются часы.

Шатен улыбается на мой комментарий, прищуривает глазки в полумесяцы и выпускает ямочку на щеке. В такие моменты я заново в него влюбляюсь.

– Значит, будем ужинать только тут, – решает Ник, прожевывая листья салата.

– Стой, стой, стой, – спешу поспорить я, – здесь, конечно, хорошо и кухня вкусная, но лучше холмика в «Сумрачном парке» быть ничего не может, – неестественно кроваво-красные губы Райта расплываются в улыбке, и я понимаю, что он меня в этом вопросе поддерживает, – скоро совсем потеплеет, закаты станут краше. Давай снова устроим пикник?

– Я тебе это обещаю, – опускает свою ладонь на мою, – но не сейчас… У меня совсем нет свободного времени. Посчитай, сколько мы с тобой не виделись? Почти неделю.

Покопавшись в памяти, я соглашаюсь с парнем, неожиданно открыв для себя действительность: и он, и я так были заняты своей работой, что попросту ушли в нее с головой.

– Что-то случилось? – забеспокоилась я, задержав взгляд на человеке за соседним столиком, который открыто разглядывал меня, будто я музейный экспонат.

Так и хотелось спросить, чего тот вытаращился?

Никсон отложил вилку и заключил руки в замок, напряженно приподняв широкие плечи. Вероятно, я попала в яблочко.

– То, что я скажу, должно остаться в строжайшей тайне, Рэйчел. Хорошо? – достаточно серьезно процедил тот, понизив тон голоса.

– Я могила.

А вдруг дело в Беатрис? Может, Ник обо всем узнал и теперь рвет на голове волосы? Я этого не переживу, потому что до сих пор считаюсь соучастницей. Пока окончательное решение просветить Никсона я не приняла, но чаша весов склоняется больше к «за», чем «против».

– У отца проблемы с бизнесом, – с горечью признается Райт, – он полностью распродает свои акции и уходит, но об этом никто еще не знает, кроме нас с тобой и мистера Честера, его компаньона. Если пресса узнает, поднимется много шума и наши конкуренты начнут действовать. Многие мечтали о провале отца, это им позволит увеличить свои доходы.

Неожиданные новости всегда сбивают с ног, из-за чего мы сидим пару секунд в оцепенении. Подобное происходит со всеми, а со мной и вовсе часто. Я отлично вижу в потемневших глазах напротив чувство вины и беспомощность, когда хочется что-нибудь исправить, однако это невозможно. Ник, откровенничая со мной, постоянно твердил о работе в компании, о заслугах его отца, мистера Райта, о том, сколько значит для него это дело, поскольку Никсон учился, жертвовал своими юношескими годами для того, чтобы поддержать семейный бизнес. И что теперь? Неужели все эти жертвы, недосыпы, учения пошли насмарку? Нечестно.

Я, сочувственно вздохнув, поднимаюсь со своего места и, огибая круглый стол, становлюсь напротив шатена. Он смотрит на меня снизу вверх и хмурится, не понимая, что мной движет. Ха, легко, это же любовь.

Не проронив ни звука, включаю фронтальную камеру своего телефона и подношу к недоуменному лицу бойфренда.

– Что ты видишь? – спрашиваю я, огорошивая Никсона, который успел обо всем догадаться. – Я вот вижу сильного, уверенного в себе и в своих начинаниях, преданного человека. Он не боится трудностей, легко проходит сквозь них и умудряется оставаться позитивным парнем. Он ответственный сын, любящий брат, прекрасный друг и невероятный возлюбленный. Знаешь его имя? – бросив короткий взор на Райта, возвращаю внимание на телефон я. – Его зовут Никсон Райт. И я люблю его…

Не успеваю докончить мысль, как кареглазый подрывается с кресла и утягивает меня в глубокий поцелуй, в котором бурлит лишь свет.

Я мигом теряю равновесие от напора поцелуя и приземляюсь на его колени, отпустив смущение ввысь, как воздушный шар.

Да, я уверена, на нас косятся многие и через минуту официант, обслуживающий наш столик, попросит покинуть заведение, однако пока что я сижу на коленях у Никсона и таю в чувственном сладком поцелуе.

Сердце трепещет, будто кто-то заполнил его бабочками, и те судорожно машут крыльями, щекоча нутро. Хочется громко смеяться, до боли в животе, потому что сладкая тягучая волна нежности смывает мою ясность, делает из меня глупышку.

Пусть время остановится, чтобы мы с Ником могли вечность целоваться. Чтобы он своими касаниями, своими объятиями и тяжелыми вздохами каждую секунду мне доказывал свою любовь. Настоящая погибель – тонуть в человеке, ибо никто тебя из его омута не вытащит, так и задохнешься в нем.

Райт медленно отстраняется от моих опухших губ и сияющими, как драгоценные камни, глазами доносит эти три слова. Я ему отвечаю тем же…

Как и предполагалось, нас прогнали. Это одновременно смешно и грустно, а также чуть-чуть стыдно, но мы слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на мнение окружающих.

Шатен крепко сжимает мою ладонь в своей и игриво требует идти быстрее, однако я молю его остановиться. Не слушает. Как всегда.

Мы, опьяненные любовью и обыденной радостью, выходим за порог ресторана и тут же останавливаемся. Я умудряюсь стукнуться лбом о широкую спину Ника, из-за чего огрела того злым взглядом, но он этого не заметил, поскольку был занят иным. Проследив за его окаменевшим взором, я все понимаю, и мне становится дурно…

– Беатрис! – отпускает мою руку Райт, стремительно зашагав к парочке влюбленных, которая на окрик мигом обернулась.

Лицо Би – кадр на большую сумму, и, врать не стану, мне понравились ее испуг и бледнота щек, что секундой раньше горели кровью.

Злорадствовать плохо, рассудила я, отогнав прочь страшные мысли, и поспешив догнать шатена, чтобы уберечь дрожащую Беатрис.

Крис тоже заметил нас. Трудно не заметить несущуюся на всех парах гору мышц, какой являлся Ник.

Он ничего не слышит, ничего не видит, кроме своей непослушной сестры, за чью жизнь и благополучие сейчас никто не поручится. С приближением кареглазого девушка буквально съеживалась, покинутыми глазами следя за своим палачом. Она будто не дышит.

– Ублюдок, – в мгновение ока зарывает руки в чужой воротник Райт, вынуждая Кристиана приподнять подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза разбушевавшегося чудовища.

Таким он казался всем нам.

– Пусти его! – сразу заплакала Беатрис, а я поторопилась ее остановить.

Схватив за плечи, поворачиваю глупышку к себе и требую не вмешиваться, иначе пострадают все.

– Все хорошо, Би, – лжет