Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

— Искали меня? Вот я. Думаете, я предатель, не так ли? Я здесь, чтобы доказать обратное. Или хотя бы то, что мы все предатели. — Его губы сжимаются в тонкую линию, а в глазах вспыхивает тьма. — Вы все предатели.

— Ты ебанулся, — отзывается Арес. Он единственный, кто воспринимает происходящее как кривую шутку. — Может, пойдёшь выпьешь ромашкового чаю и выспишься, дебил?

Зевс хватает его за ухо, челюсть напряжена:

— Перестань провоцировать, или я сам повешу тебя на этой петле.

Не то чтобы это что-то меняло. Если Аполлон решит сорваться, первой его мишенью станет Арес — вне зависимости от того, будет тот вежлив или нет.

— Я вернулся, чтобы сыграть. Всё равно ведь не хватает только моих игр, так? — продолжает Аполлон. — Почти два года я наблюдал за играми братьев, молчал, твердил себе, что не время играть по-своему. Но теперь это необходимо. Нам нужны ответы. У каждого из вас они есть. И каждый их скрывает.

Я не понимаю, о чём он. У меня никаких ответов нет. Но по тому, как напрягся Арес и как Гермес теребит свои кудри, ясно: доля правды в его словах есть. И теперь я не уверена, что хочу её знать.

— Сыграем в «Виселицу», — объявляет Аполлон. — За каждый не данный ответ — один из вас умрёт с петлёй на шее.

Глава 34. ПОВЕШЕННЫЙ

Аполлон известен ещё и своим мстительным нравом. Среди самых известных эпизодов — тот, что произошёл во время Троянской войны. Агамемнон, предводитель ахейцев, взял в плен Хрисеиду, дочь жреца Аполлона по имени Хрис. Хрис умолял Аполлона восстановить справедливость. В ответ Аполлон обрушил мор на войско ахейцев. Чтобы умилостивить бога, Агамемнон был вынужден вернуть Хрисеиду её отцу.

— Ну что, начнём игру? — подталкивает нас Аполлон с улыбкой.

Хайдес обнимает меня за талию, крепко сжимая. Я чувствую его дыхание у шеи, когда он наклоняется к моему уху и шепчет:

— Что бы он ни попросил, ты не двигайся и не отходи от меня.

Аполлон обращается прямо к нам:

— Вы ведь не обязаны, конечно, — успокаивает он. — Никто никогда не обязан. Это ваш выбор… — Он бросает взгляд себе за спину, в тёмный угол поля. — Ну, почти.

Он делает приглашающий жест, и из тени выходит фигура. Неуверенная походка, тело трясётся от судорог. Девушка. Я её никогда раньше не видела: короткое каре, круглое лицо.

— Ты спятил? — взрывается Зевс, готовый рвануть вперёд, чтобы увести её. — Зачем втягивать посторонних?!

Аполлон не сразу отвечает:

— Её зовут Ренья, и она будет нашей первой участницей. Она сама решила играть, клянусь. — Он протягивает ей руку, она берёт её, и он ведёт её к центру эшафота. Ставит на табурет и поправляет петлю у неё на шее. Я зажмуриваюсь, ужас сковывает. — Деньги нужны всем, верно?

— Ренья, — зовёт Гера мягким, но твёрдым голосом. — Тебе не нужно это делать. Откажись и иди в свою общагу. Пожалуйста.

— Ренья, — продолжает Аполлон. — Ты хочешь сыграть и попытаться выиграть пятьдесят тысяч долларов или сдаёшься?

— Ты сумасшедший! — выкрикивает Гермес.

Аполлон его игнорирует и начинает расхаживать туда-сюда перед неподвижной девушкой. Рука пробегает по его длинным спутанным волосам. Теперь, присмотревшись, я замечаю, как он измождён. Где он был все эти дни? И где, чёрт возьми, достал настоящий эшафот?

— Гермес, — Аполлон останавливается и поворачивается к брату. — Почему бы не начать с тебя? Что ты скрываешь?

Все взгляды обращаются к нему. Его челюсть так напряжена, что по моей спине пробегают мурашки.

— Герм… — шепчу. — Ты же ничего не скрываешь.

Его кадык дёргается. Он так близко, что, если бы моё сердце не грохотало, я услышала бы его удары. Кулаки сжаты вдоль бёдер, взгляд вцепился в Аполлона.

— Я ничего не скрываю.

— Гермес, — процедил Зевс, пол-лица повернув к нему. — Советую хорошенько подумать. Потому что прямо сейчас невинная студентка рискует сдохнуть в петле. Так что подумай, что врёшь или умалчиваешь.

— Я… — Гермес делает шаг вперёд.

Аполлон поднимает руку. На его губах появляется ухмылка, и в ней мелькает тень тех ямочек, что когда-то казались мне милыми.

— Герм, я знаю, что у тебя есть секрет. Интересен он только Хейвен, но это всё равно секрет. Если не ответишь или соврёшь… — он кивает на Ренью, — будем иметь труп. И все вы станете моими сообщниками.

Не отвечать — значит не только злить тех, кому важно знать правду. Это значит поставить нас в ловушку. Я изо всех сил надеюсь, что это просто чёрный юмор Аполлона, которым он решил поделиться только сейчас. Он же не может… он же не станет?..

— Клянусь, я… — начинает Гермес, но слова застревают в горле: Аполлон выставил ногу к табурету. Ещё миг — и он собьёт его. Он готов это сделать.

— Ну что, Герм? — давит Аполлон, носком ботинка готовый пнуть. — Ты ничего не скрываешь? Сбить?

Гермес сдаётся. Он поворачивается ко мне. Наши глаза встречаются и застывают. Я вижу его вину. Его панику от того, что он может угробить невинную девушку.

Я тянусь рукой и глажу его по лицу:

— Ты уже признался, что у тебя есть секрет, Герм. Скажи мне. Прошу. Не дай ей умереть.

— Поклянись, что не возненавидишь меня, Хейвен, — шепчет он, голос ломается.

Я пытаюсь отдёрнуть руку, но он накрывает её своей, держит крепко.

— Скажи правду.

— Так что, сколько ещё будем мучить бедную Ренью? — выкрикивает Аполлон, хлопая в ладоши. — Видите же, она боится. Хоть немного подумайте о ней. — Его нога заносится для удара.

— Ладно! Я скажу! — голос Гермеса прорывает тишину, и ботинок Аполлона останавливается в последний момент.

Ренья тяжело выдыхает, её грудь резко опадает. Я тоже выдыхаю. Даже не заметила, что затаила дыхание.

Я повторяю себе: неважно, что я услышу. Главное — мы спасли её.

Гермес откашливается:

— Я помог Кроносу привезти Ньюта в Грецию. Он обратился ко мне, чтобы связаться с твоим братом и затащить его на Олимп на Рождество.

Руки Хайдеса сильнее сжимают меня, будто утешают. Я не могу пошевелиться. По телу пробегают волны жара от адреналина.

— И это ещё не вся твоя исповедь, Герм, — одёргивает его Аполлон тоном разочарованного родителя. — Договаривай до конца. Всё должно быть сказано.

Значит, есть ещё. Я едва переварила сказанное — и это ещё не всё?

Гермес смотрит мне прямо в глаза, будто так он хочет показать искренность и вину.

— Я знал, зачем он этого хочет. Кронос сказал прямо: собирался попросить Ньюта войти вместо тебя. Поэтому я согласился. Хотел,