Отпускай - Ольга Сурмина

ли? Фигуристая, спортивная, грациозная. Её рука со сдержанным маникюром осторожно коснулась спальни, где еще ночь назад спала Фастер, и красавица тут же скрылась в комнате. Отдаленно послышался тихий мужской голос.

Вот какие женщины на самом деле нравились Нейту. Не восьмиклассницы.

Фастер всхлипнула. Отчего-то в этот раз она держалась, чтобы не разрыдаться снова. Медленно вернулась к себе во мрачную комнату с узким, коротким диваном, и обреченно на него прилегла. Затем стала заворачиваться в колючий, белый, но за то теплый плед. Почему-то в голове сейчас не было ни одной мысли. Словно девушку вырвали из реальности, в одночасье разрушили все прошлые уверения и догмы. Разрушили планы, мечты. Желания и стремления. Больше ничего не было, пустота. Пустота, которая играючи танцевала на нервах, и заставляла сердце биться в ритме тахикардии.

Пустота. Что теперь будет? Он сказал, снимет квартиру. Значит, она будет жить одна. Сама как-то готовить себе еду, перестилать постель. Сама как-то… за собой ухаживать. Однако, почему-то, все это не пугало. Ничего страшного, можно заваривать лапшу. Есть сырые овощи, колбасу. Еду для микроволновки. Ничего страшного, она справится. Да и постель… потихоньку можно заправить. Если одеяло будет маленьким, приноровиться не так уж и сложно. А с подушками она справится на раз-два.

Это не пугало. Пугал тот факт, что он будет приносить ей еду. Смотреть в глаза. Платить коммунальные услуги, и все прочее. А она… будет видеть его лицо. То, которое любила больше всего, и до которого больше никогда не сможет дотянуться. Лицо самого лучшего на свете человека, холодное и пустое. Равнодушное и отчужденное.

Казалось, если она не будет видеть его совсем, будет адски больно. Но видеть таким… тоже. Не лучше и не хуже. Все больно. Настолько, что хотелось сломать то, на чем стоял свет. В одночасье забыться. Исчезнуть.

В следующую секунду Фастер вздрогнула, и широко раскрыла глаза. Казалось, за стеной послышала тяжелый, женский стон. По телу тут же поползли мурашки, а влага из без того мокрых глаз полилась на плед. Еще стон. Опять. Эмма схватилась за лицо и, все-таки, тихо разрыдалась. Тихо, чтобы никто не слышал. Чтобы её не посчитали печальным клоуном.

В исступлении, она схватила небольшую декоративную подушечку, и накрыла ею голову. Однако, легче не становилось. Стоны словно прорезали все вокруг: стены, мебель, воздух.

Душу.

Он физически любил другую. Ему… было хорошо с ней. Скорее всего, он этого хотел, думал об этом. Возможно даже… представлял её на месте Фастер, когда у них что-то было. Хотел, и вот, наконец, получил. Эти протяжные звуки были тому доказательством. Долгие и страстные, как из самых искренних порнофильмов.

Хотелось исчезнуть. Навсегда.

* * *

Она вздрагивала в тяжелой дремоте, и тут же засыпала снова. Дрожала, плед оказался слишком коротким, и постоянно мерзли ноги. Отовсюду задувал холодный сквозняк. Когда небо посветлело, и проявились очертания деревьев, Эмма едва разлепила веки. Пальцы на руках казались чужеродными, высохшими, и практически онемели. Под глазами от стресса пролегли глубокие синяки.

Здесь никто не задергивал шторы, оттого слишком светло. Яркий, пасмурный свет сквозь белые облака. Обычно Фастер не любила яркий свет, оттого и мечтала о балдахинах, но… теперь он, почему-то, привлекал. Медленно поднявшись с дивана, девушка подошла к окну и уставилась за стекло. Где-то в небе пронеслось несколько высоких птиц.

Как прекрасно было бы стать одной из них.

Выходить из комнаты сейчас было, почему-то, страшно. Возле швейной машинки лежала темно-зеленая ткань, еще с тех дней, когда Фастер была счастлива. В небольшую, милую игольницу в виде лоскутного сердечка были воткнуты швейные иглы. Все казалось таким родным, таким теплым и близким…

А коридор — нет.

В коридоре могли ходить люди, искрить своим осуждающим, холодным взглядом. Однако, есть было нужно. Да и потом, она же не в самом деле ребенок, чтобы тут сидеть? Девушка выдохнула, и сжала кулаки, стыдясь самой себя. Нейт её не любит. Но это же не значит, что она должна похоронить себя в этой комнате, просто из страха посмотреть ему в глаза? Из страха громко перед ним разрыдаться.

Дрожащая ладонь коснулась ручки двери. Чуть на нее нажала, и светлая голова выглянула наружу. Никого. Обреченно выдохнув, Эмма побрела вниз. Спускаться легче, чем подниматься. Но душу точили черви, ведь подниматься все равно придется. А с этим будет помогать Нейт. Такой теплый, такой… холодный. Одновременно. Злой.

Снизу раздавался тихий говор, и сердце вновь падало куда-то вниз. Кожа покрывалась мурашками. Молодые люди завтракали, и вряд ли её ждали. Она нервно сглотнула, медленно подошла ближе, и заглянула на кухню.

Четыре глаза тут же уставились на Фастер, два удивленных, и два раздраженных.

— Рад, что ты смогла спустится сама. Тебе лучше. — Штайнер прикрыл глаза. Так и не утруждал себя надевать футболку или рубашку утром. — Я собирался занести тебе завтрак.

— Нет нужды. — Эмма вновь почувствовала, как в горле встал ком, но сжала зубы, и силой его сглотнула. Не здесь, не сейчас.

— Я вижу. — Нейт положил приборы на стол. — Ешь, и я помогу тебе подняться. Только не слишком долго, хорошо? Мне на работу.

— Аппетита нет. — Девушка стиснула зубы. Действительно: тошнило, раскалывалась голова, знобило. Тяжелый стресс легкой рукой смял ей здоровье.

— Только давай без этого, хорошо? — Штайнер прищурился. — Не будешь есть в знак протеста? Из обиды? Ну, это совсем по-детски…

— Я просто не хочу. — Она едва держалась, чтобы не повысить голос. — Поем позже. Сейчас я приму душ, и пойду на прогулку.

— Как хочешь. — Нейт встал, и равнодушно вышел из-за стола. — Захочешь — возьмешь еду в холодильнике. У меня нет времени тебя уговаривать, мне пора. — Он двинулся на Эмму, и та рефлекторно зажмурилась, однако, просто прошел мимо. Даже на нее не посмотрел. Встал возле гардероба, где оставил ранее пару рубашек, и принялся одеваться. Причин подниматься наверх внезапно не стало.

Белита медленно поднялась. Отглаженная юбка-карандаш, белая рубашка, какой-то странный, ворсистый, но явно очень дорогой жакет. Она выглядела как модель, которая сошла с обложки бизнес-журнала. Как архитипическая идеальная секретарша, не хватало только очков. Тоже прошла мимо Фастер, и направилась к выходу. Легкий, но профессиональный макияж. Красивая.

Вскоре послышался хлопок входной двери. Они оба ушли. Ушли, и Эмма тут же упала на стул на кухне, чувствуя дрожь в ногах. Почему-то они держали её сегодня особенно плохо. Совсем не хотели стоять прямо, то и дело подкашивались. Девушка сразу взялась их растирать, но лучше не то что бы становилось. Дрожь уходила, а слабость